Граница. Выпуск 3

— На заставы ехать, дак лучше на левый фланг, — сказал водитель. — Я там на одной служил. Там рыбы навалом. И красная тоже есть — кумжа. На других заставах тоже есть, только рыбаков полно, а на этой — никого. Туда не очень-то доберешься. Продукты на лошадях возят, во вьюках. Там два озера, верхнее и нижнее, а между ними протока. Водопад шумит, за километр слыхать… В дозор идешь, дак обязательно лося встретишь. И олени есть. С той стороны они к нам заходят.

— Водопад, говоришь? — спросил Евгений Иванович. — А застава-то далеко от водопада?

— Да рукой подать… А вы что, бывали?

— Тебя как зовут? — спросил вдруг Евгений Иванович.

— Валерой, — оказал водитель.

— Видишь, Валера, я точно не помню места, но, пожалуй, именно где-то там, на левом, именно, фланге. Два озера и протока. И водопад…

— Ну! — сказал Валера. — А вы что, картины рисовать будете или портреты?

— Картины я дома пишу, в мастерской, — сказал Евгений Иванович. — И здесь тоже пописать думаю… Этюды, для памяти…

— Когда пограничники в дозор с собакой идут, интересно нарисовать, — сказал Валера.

— Да, да… и с собакой тоже… — пробормотал Евгений Иванович.

— Вы начальнику заставы скажите, он вам лучших воинов выделит и собачку подберет. Собаки там есть — дай боже! Как лошади. — Валера уже обвыкся рядом с непонятным ему человеком, с художником. Некоторая даже ирония просквозила в его усмешке. Независимость, превосходство: Валера был командиром в кабине, в рубке могучего корабля. Начальник далекой заставы, некогда самый первый его начальник, теперь уж ему не власть…

«Ну да, — подумал Евгений Иванович, — современным юношам свойственна ироничность. Ироничность и романтика…» Современные юноши интересовали художника, как, впрочем, и современные девушки. Вглядываясь в них, он размышлял, что значат новые, неизвестные его молодости черты, выражения, манеры, фасоны, прически. Порою казалось, что облик нынешней молодежи существует отдельно от сути ее, содержания, подобно взятому напрокат театральному реквизиту: костюму и маске. Однажды он ехал в автобусе людного городского маршрута. В проходе стоял современный юноша, с перетянутой широким ремнем талией, с мягкой, покатой, женственной линией плеч, с гривой специально отрощенных выхоленных волос. Старушка, пробираясь к выходу, обратилась к длинноволосому юноше: «Девушка, на следующей выходишь?» Юноша промолчал. Старушка, в деятельной своей озабоченности и тревоге, опять тормошила стоявшего перед ней длинноволосого: «Девушка, на следующей выходишь?» Юноша повернулся к старушке, сказал негромко, но так, что услышал его весь автобус: «Я не девушка». — «Нашла, чем хвастать», — сказала старушка, как плюнула. Пошла работать локтями к выходу.

Евгений Иванович вспомнил эту историю, улыбнулся, взглянул на Валеру. Вся Валерина суть отобразилась на его лице, со вздернутым подбородком, с профессиональной цепкостью во взгляде и позе, как надлежит водителю дальних рейсов, с отроческой припухлостью губ. Валера понял улыбку соседа, как приглашение к дальнейшему разговору. Он повернулся к Евгению Ивановичу, сказал с радостным воодушевлением:

— Сто семьдесят три дня мне осталось служить. Демобилизуюсь — и на стройку. Куда-нибудь в Сибирь или на Дальний Восток. Романтика зовет. Наши многие воины туда уехали. Письма пишут. Две специальности у меня есть. Еще строительную получу. В наше время строительная специальность — это главное. Пригодится…

— Пригодится, — сказал Евгений Иванович. — Только ты вот мне скажи, Валера, ты поедешь на стройку в Сибирь — это хорошо. Воины тоже поедут в Сибирь… (Ему понравилось это новое звание: «воины». В его время красноармейцы были, бойцы, потом, позднее, солдаты, а теперь — воины.) А кто же домой поедет, в архангельское-то село?

Валера ничего не ответил, дорога пошла на подъем, завыл мотор. Когда въехали на пригорок, Валера вдруг надавил на сигнал. В утробе большого автомобиля родился неожиданно звонкий, певучий звук, как бы такт музыки в верхнем регистре. Идущий впереди, метрах в сорока, грузовик остановился. Из его кабины высунулся такой же, как Валера, белобрысый, с тонкой шеей, с востреньким подбородком парнишка.

— Витька-а!

— Чего-о-о? — отозвался Витька.

— Да та-ак! — крикнул Валера.

Он спрыгнул на землю, и Витька спрыгнул. Они, должно быть, соскучились друг без дружки. Постояли немного и дунули за кювет, там лакомились на кочках подснежной брусникой.

3