Границы бесконечности

В голове у Майлза вдруг воцарилась глубокая тишина. Хотя рев ветра и двигателей, крики, проклятия и визг не прекратились, между его ушами и мозгом что-то оборвалось. Он видел только уносящееся во тьму бледное пятно – еще и еще раз, словно на экран проецировалась замкнутая пленка.

Майлз почувствовал, что стоит на четвереньках: ускорение катера вжимало его в пол. Люк удалось закрыть. Теперь людской шум казался приглушенным и жидким, ибо замолкли ревущие голоса божеств. Майлз взглянул в побелевшее лицо приятеля Питта, согнувшегося рядом и все еще сжимавшего оружие, из которого ему так и не удалось пострелять.

– Смотри, парень, убей побольше цетагандийцев за Мэрилак, – прохрипел ему Майлз. – Надо, чтобы ты хоть для кого-то чего-нибудь стоил, потому что мне ты обошелся слишком дорого.

Лицо мэрилакца сморщилось: он был настолько испуган, что даже не пытался принять виноватый вид. Майлз мимолетно заинтересовался, как выглядит сейчас он сам. Судя по лицу этого парня, странно, очень странно.

Он пополз вперед, пытаясь отыскать кого-то… что-то… В глазах то и дело вспыхивали какие-то странные желтые искры. Еще не снявшая доспехов дендарийка помогла ему встать.

– Как вы, сэр? Может, вам пройти к пилоту?

– Да, ладно…

Она обхватила Майлза рукой, чтобы он снова не упал. Они начали пробираться вперед по переполненному мэрилакцами и дендарийцами катеру. К нему оборачивалось множество лиц, но никто не пытался ничего сказать. Возле кабины пилота Майлз увидел серебряный кокон.

– Подожди…

Он упал на колени рядом со Сьюгаром. Прилив надежды…

– Сьюгар! Эй, Сьюгар!

Проповедник чуть приоткрыл глаза. Трудно было сказать, насколько он воспринимает происходящее сквозь боль, шок и лекарства.

– Мы уже в пути. Мы справились, уложились в срок. С легкостью. С ловкостью и быстротой. Вверх через воздушные области, выше облаков. Ты правильно понял Писание, правильно.

Сьюгар шевельнул губами. Майлз наклонился поближе.

– …не настоящее Писание, – прошептал умирающий. – Я это знал… ты это знал… нечего тут заливать…

Майлз оцепенел. Потом снова наклонился к Сьюгару и прошептал:

– Нет, брат. Потому что хоть мы и пришли в одеждах, но определенно вышли нагими.

С сухих губ Сьюгара сорвался слабый смешок.

Майлз не плакал, пока они не вышли из п-в-туннеля.

IV

Иллиан сидел молча.

Майлз откинулся на подушке, бледный и измученный. Струна, натянувшаяся где-то внутри, заставила дрожать его голос.

– Извините. Думал, что уже все забыл. С тех пор столько случилось: не было времени подумать, переварить…

– Синдром боевой усталости, – подсказал Иллиан.

– Бой длился всего пару часов.

– Да? Судя по твоему рассказу, недель шесть, не меньше.

– Все равно. Но если ваш граф Форволк будет говорить, что надо было обменять жизни на оборудование… У меня было всего минут пять, чтобы принять решение под огнем противника. Если бы у меня был месяц на размышления, я поступил бы точно так же. И я повторю это, хоть перед трибуналом, хоть где.

– Успокойся, – посоветовал Иллиан. – Форволком и его тайными советчиками займусь я. Думаю… нет, гарантирую, что их козни больше не будут мешать вашему выздоровлению, лейтенант Форкосиган.

Иллиан сверкнул глазами, и Майлз напомнил себе, что этот худощавый человек уже тридцать лет работает в Имперской службе безопасности. У «Пса Эйрела» еще целы зубы.

– Мне жаль, что моя… небрежность поколебала вашу веру в меня, – сказал Майлз.

Его странно ранило подозрение шефа – словно какой-то незаживающий нарыв в груди. Значит, доверие гораздо больше зависит от обратной связи, чем он прежде думал. Может, Иллиан прав, и Майлзу следует больше внимания обращать на материальное?

– Впредь я постараюсь быть разумнее.

Иллиан покраснел и кинул на него непонятный взгляд:

– И я тоже, лейтенант.

Зашипела дверь, прошелестели юбки. Это была графиня Форкосиган – высокая женщина с каштановыми волосами и стремительной походкой. Она так и не сумела приспособить темп своих движений к барраярским нарядам, но пышные туалеты знатной дамы она надевала охотно, словно ребенок, устроивший маскарад, – и носила их с такой же убедительностью.

– Миледи, – кивнул Иллиан, вставая.

– Привет, Саймон, – ухмыльнулась она. – Доктор, которого ты спугнул, умоляет меня применить силу и вышвырнуть тебя. Я знаю, у вас, офицеры и джентльмены, свои дела, но пора бы вам и закругляться. По крайней мере так советуют приборы.

Она посмотрела на Майлза. На добродушном лице ее промелькнуло недовольство, намек на стальную волю.

Иллиан тоже заметил это и поклонился:

– Мы закончили, миледи. Нет проблем.

– Надеюсь.

Вскинув голову, графиня ждала, пока Иллиан уйдет.

Разглядывая решительный профиль матери, Майлз вдруг осознал, почему смерть агрессивной высокой женщины с рыжими волосами все еще рвет ему душу, хотя он давно примирился с другими потерями, в которых виноват не меньше. «Как поздно мы начинаем себя понимать! И как это бесполезно». Но все же, когда графиня Форкосиган повернулась к нему, комок, застрявший в горле, начал растворяться.

– Ты ужасно выглядишь, мой милый.

Она прикоснулась теплыми губами к его лбу.

– Спасибо, мама! – прошептал Майлз.