Границы бесконечности. Братья по оружию

— Это ты слушай, мутантишка, — прорычал бывший сержант. — Мы уже все пробовали. Устраивали учения, игры, жили по правилам, качали мускулы — только вот душа тут нет. Мы устраивали фестивали и ставили спектакли. Мы пробовали силу и хорошенько повоевали друг с другом. А потом занимались грехом, сексом и садизмом, пока не затошнило. Мы все попробовали не меньше десяти раз. Ты что, думаешь, ты тут первый реформатор?

— Нет, Оливер. — Майлз наклонился совсем близко, и голос его упал до шепота. — Я уверен, что я — последний.

Оливер на миг опешил, потом рассмеялся:

— Господи, наконец-то Сьюгар нашел себе пару. Двое психов, как и сказано в его Писании.

Майлз пропустил эту реплику мимо ушей и постарался сесть как можно прямее.

— Прочти мне свое Писание еще раз, Сьюгар. Целиком.

Он закрыл глаза, чтобы получше сосредоточиться и не отвлекаться на пикировку со скептиком-сержантом.

Сьюгар нервно пошуршал рядом, откашлялся и начал:

— Для тех, кто станет наследниками спасения. Так они и направились к вратам. Теперь ты должен запомнить, что город стоял на огромной горе, но пилигримы поднялись на эту гору легко, потому что их вели за руки те двое. К тому же они оставили свою смертную одежду позади, в реке: хоть они и пришли в одеждах, но вышли нагими. Поэтому они поднялись туда с великой ловкостью и быстротой, хотя основание, на котором покоился город, поднималось выше облаков. Потом они проследовали через воздушные области… — Сьюгар умолк, затем добавил извиняющимся тоном: — Тут оно заканчивается. Я оторвал страницу. Не понимаю, что это может означать.

— Наверное, то, что дальше вы должны додумать сами, — подсказал Майлз, снова открывая глаза.

Так вот тот материал, из которого ему предстоит строить. Не блещет разнообразием, но по смыслу подходит. Что ж, сгодится и такой. А последняя фраза вообще потрясла его, обдав холодом. Ну, так тому и быть. Вперед!

— Теперь понимаешь, Оливер? Вот это я и предлагаю. Единственную надежду, ради которой стоит дышать. Спасение для всех.

— Возвышенно до чертиков! — с издевкой отозвался Оливер.

— Именно этого мне и надо! Чтобы вы все возвысились. И учти, Оливер: я — фундаменталист. Я понимаю мое писание очень, ну, очень буквально.

Здоровяк открыл было рот, потом закрыл, так ничего и не сказав.

«Наконец-то заинтересовался, — мысленно вздохнул Майлз. — Можно считать, контакт установлен».

Через какое-то время Оливер проговорил:

— Необходимо чудо, чтобы всех переделать.

— Это не теология для избранных. Я намерен проповедовать массам. Даже, — Майлз начал входить во вкус, — закоренелым грешникам. Небеса открыты для всех, но приблизиться к ним можно лишь собственными усилиями. Мы не несем чудо в карманах…

— Уж ты-то точно… — пробормотал Оливер, бросив взгляд на голого Майлза.

— …мы можем только молиться и готовить себя к лучшему миру. Но чудеса случаются только с подготовленными. Ты подготовлен, Оливер?

Майлз подался вперед, и голос его зазвенел. А Оливер пришел в такое замешательство, что даже обратился за подтверждением к Сьюгару:

— Этот тип действительно такой?

— Он думает, что притворяется, — хладнокровно ответил лагерный пророк, — но на самом деле говорит правду. Это действительно Один-из-Двух, никакого сомнения.

Черт подери, неужели он о чем-то догадывается? Майлз решил, что иметь дело со Сьюгаром все равно что фехтовать в зеркальном зале — нипочем не разберешь, где живой противник, а где его отражение.

Оливер почесал в затылке. На его лице попеременно отражались раздражение, вера и сомнение.

— Как же мы спасемся, эй ты, благочинный?

— Зови меня брат Майлз. Да. Скажи, сколько новообращенных ты можешь привести к нам своим личным авторитетом? Ничем не подкрепленным?

Оливер задумался.

— Дай только им надежду, и они пойдут за тобой куда угодно.

— Ну… спасение-то, конечно, будет даровано всем, однако существуют определенные временные ограничения. Поэтому и нужны посредники между Господом и паствой. Я хочу сказать: блаженные те, кто не видел, но уверовал.

— Это точно, — согласился Оливер. — Но если твоя религия не сумеет сотворить чудо, то наверняка последует жертвоприношение.

— Э-э… вот именно, — выдавил Майлз. — Ты на редкость проницателен.

— Это не проницательность, — сказал Оливер, — а просто обещание.

— Да, ну так вот… гм, возвращаясь к моему вопросу. Сколько последователей ты сможешь привести? Я веду речь о плоти, а не о духе.

Оливер нахмурился.

— Наверное, человек двадцать.

— А кто-нибудь их них сможет привести других? Убедить еще кого-то?

— Ну, допустим…

— Тогда сделай их своими капралами. По-моему, нам лучше забыть о прежних чинах. Назовемся… э-э… Армией возрождения. Или нет — Армией реформации! Да, это звучит лучше. Мы реформируемся, словно гусеница в куколке, а в итоге превратимся в бабочку и улетим.

— А что за реформы ты планируешь?

— Пока только одну: еду для всех.

Оливер кинул на него недоверчивый взгляд:

— А ты уверен, что не блефуешь в расчете подкормиться за чужой счет?