Границы достоинств

Возможно всё, пока выбор не сделан.

Жако Ван Дормель. Господин Никто

(фильм-лауреат 6-гоВенецианского кинофестиваля)

Мы именно те люди, которые сами определяют свою судьбу! Мы из тех, кто не верит в господство рока или случая! Мы принимаем карты, выданные жизнью, играем ими и срываем наибольшие ставки! Мы укрощаем любую превратность, какой норовистой она ни была бы!

И только одно нам не дано изменить. Куда бы ни несли нас крылья непоколебимой веры в себя, неразлучно пребывает рядом непокорная, невидимая до поры истина, которая заключается в том, что однажды посеянные пороки неизбежно когда-нибудь взойдут.

Глава 1

Сель ползла под ноги ленивой змеёй. Девушка вынырнула из-под козырька автобусной остановки под уставшее плакать небо. Пожалев новые туфли, сняла их и погрузила босые ступни в тёплую жижу. Свернув с дороги на тропу, распустила мокрые волосы. Отдалась жаркому плену солнца. Кузнечики пели знойно, потягивающе. Козы смешно перескакивали с выступа на выступ. Пылал воздух в ковролиновом омуте гор. Вдали игрушечно звенел невидимый родник. Грязь на ступнях высохла и тянула кожу.

– Послушайте!

Она вздрогнула, обернулась. Туфли шлёпнулись в траву.

Незнакомец был чем-то обеспокоен. Волосы слегка взлохмачены и влажны, рубашка застёгнута лишь на нижнюю пуговицу. На открытой груди капли влаги. Под загаром – кожа не южанина.

– Простите, я вас напугал…

Его озабоченность отступила, глаза заблестели, как блестели у каждого, кто ловил взгляд красавицы. Впрочем, она к этому привыкла.

– Я отстал от группы. Теперь не знаю, как добраться до города. Здесь ходят рейсовые автобусы?

Девушка кивнула.

– А где остановка?

Она молча протянула руку, указав в исток тропы.

– Спасибо…

Незнакомец немного потоптался на месте, словно жалея о том, что встреча мимолётна, и медленно вполоборота поплёлся в указанную сторону.

– Автобуса не будет.

– Что?

– До вечера автобус не пойдёт.

– Почему?

– Селевый поток сошёл на дорогу.

Он как будто обрадовался. Вернулся.

– А что же делать?

Девушка пожала плечами, но уйти не смогла. Его – растерянного стало жаль.

– Скажите, здесь где-нибудь можно перекусить? Я плутаю уже полтора часа и очень голоден.

Она поразмыслила.

– Пойдёмте со мной.

Он послушно двинулся за ней следом, молчаливой, черноволосой, диковатой. И лишь когда приблизились к селенью, девушка обернулась.

– Подождите здесь.

– А вы?

– Принесу вам еду.

– А почему нельзя с вами? Я бы с удовольствием…

Он игриво улыбнулся. Но строгая ниточка её губ даже не дрогнула в ответ. Девушка молча удалилась, дав понять, что кокетничать не намерена. И эта странная диковатая скромность незнакомки парня задела. Он с интересом вглядывался в её фигурку, вычерченные влажной тканью линии бёдер. Потом расположился в тени. Время медленно пробиралось сквозь гущу жары…

Она явилась как сон, как видение, вызванное чуженебесным маревом. Он вздрогнул, внезапно почувствовав во сне её присутствие. Открыл глаза. Она стояла недвижимо. В другом платье. С косынкой на голове, прячущей спутанные змейки волос.

– Простите, я уснул.

Она молча поставила перед ним корзину и выпрямилась.

– Зачем вы надели платок? Разве вам не жарко?

Он внимательно смотрел в её глаза. Она присела на корточки, стянула с корзины белую тряпку и принялась извлекать из неё продукты. Незнакомец опустил взгляд на её руки, бронзовые, с шелковистой кожей и длинными пальцами.

– Вы как-то очень молчаливы для девушки. Как вас зовут?

Она чуть помедлила с ответом, но всё же назвалась:

– Белла.

– Белла… Ого! Красиво, как у Лермонтова. А я – Валька. Валентин.

Она ничего не ответила, положила тряпку обратно в пустую корзину, поднялась.

"Невоспитанная", – решил он, но себе не поверил. Глаза у неё достаточно умны. И ещё какая-то таинственная сила в них, манящая. Этакий колдовской огонёк!

– Вы так и будете молчать и смотреть, как я ем? Между прочим, я стеснителен. Вы бы сели… Пожалуйста…

Она опустилась рядом, положила на колени ладони. Во всём её теле чувствовалась напряжённость, не похожая, однако, на неуверенность.

Он попытался представить, не такая ли Белла околдовала Печорина, и помечтал о том, как эта диковатая красавица станет ласкать его, отвечать на поцелуи, улыбаться ему и дрожать в его объятьях. Сладкое возбуждение расслабило тело.

– Вы живёте здесь, Белла? А я живу в Москве. Вы учитесь?

Всё то же молчание и отрицательное покачивание головой.

"Всё ясно. Дитя гор."

– А я учусь в МГУ. Слыхали о таком?

Она, словно задумавшись, наклонила головку в монашеской косынке, дразняще укрывающей от него чёрное крыло волос.

– Слыхала, – вдруг отозвалась, – это где-то в тайге…

Не глядя на него, она поласкала ладонью иголочки травы.

– Почему это в тайге? – его лицо слегка перекосилось, голос стал стыдливо тихим. Он почувствовал, что краснеет.

– Потому что это медвежий государственный угол, – невозмутимо ответили губы, а ресницы на секунду позже раскрыли тёмные, как глубокие пещеры, зрачки.