Границы сред

***Майя собралась с духом и все-таки изложила ситуацию своейкоманде. Реакция, предсказуемо, была не айс. И Парвати, и Хеллоубоб страшно обиделись.Понятно, что взывать к ее совестиони не могли, после того как Майя спихнула в одно лицо сначала весь аналитический блок исследования, потом, пока у Парвати был новорожденный, подперла плечом и провела добрую половину выездной работы, потом с колес объясняла Хеллоубобу, как правильно работать с нарративкой, чтобыее стилевые предпочтенияне свалилиихрезультаты исследования вужеосточертевшийвсей академической средепропповский сюжет.Но сейчас речь шла не столько о проведении и представлении работы, а о получении всяких приятностей уже по факту того, какие они трое молодцы... И ребятам, конечно, было огорчительно выходить на итоговый доклад неполным составом. И отвечать на часть вопросов коллегии «по словам отсутствующей в доступе магистранты Циклаури, это было сделано так-то и так-то», им тоже наверняка не улыбалось.

В общем, Майя приняла удар со всем возможным смирением, винилась, контейнировала, признавала и верифицировала как чертов педагог чертовой группы трехлеток, у которых слишком быстро улетел залетевший в их садик попугай.

Наконец Хеллоубоб что-то просёк и начал ржать.

— Ты еще утешительные конфетки нам раздай.

— И пусть раздаст, — буркнула Парвати, у которой в связи с млекопитанием так и не восстановился гормональный баланс, а характер превратился из Дурги в Бхайрави. Как ее терпели жены, Майя боялась даже думать. Но у Приянки своих детей уже было двое, так что она, видимо, разбиралась в вопросе, да и в целом это вообще не Майины головняки.

— Конфет пришлю, вообще не вопрос, самых лучших, самых вкусных, самых самых.

— Мне без сахара, — торопливо уточнил Хеллоубоб.

— Тебе пеммикан, — отъехалась Майя.

Хеллоубоб начал орать, что пеммикан на этой дурацкой планете никто готовить не умеет, Парвати стала ныть, что ей нельзя шоколад, даже синтетику, потому что он сбивает младенцу циклы сна, в общем Майя поняла что соскочила. Был шанс, что ребята обидятся всерьез, а оставлять за собой эмоционально разбалансированные контакты ей не позволяла профессиональная педантичность.

Наконец она просекла, как акккуратно ребята обходят стороной тот вопрос, куда именно она отправляется. Ну да, раз в открытом доступе информации нет, это само по себе симптом. А ни Хеллоубоб, ни Парвати даже под тяжелой пролактиновой интоксикацией дураками не были.

— Вам говорит что-нибудь фамилия Камю?

— Меня не тошнит, — прозубоскалил Хеллоубоб.

— Ого, — веско сказала Парвати и выдала какой-то свой персональный визуал с Господом Шивой, заглядывающим в окно травяной хижины.

— Ой, — Хеллоубоб чекнул матчасть и впечатлился.

— Ну!

— Слушай, а ты, правда, прямо хочешь... Вот это все? - осторожно уточнила Парвати. - Одно дело тут, при универе, лабораторная классификация вирального материала, это все-таки теория, на фиксированном материале... А прикладная патосемиотика, бррр.

— Это как ехать в пустыню Гоби изучать дикие штаммы чумы, — мечтательно сказал Хеллоубоб, — а я бы, кстати, и поехал.

— Поэтому тебя и не зовут, — отрубила Парвати, — они поди и сами такие как ты, бесогоны, так им в команду параноик нужен, такой, с акцентуацийкой на ОКР.

Майя невольно фыркнула. Парвати попала в точку. Камю так и сказал, — нам остро необходим тревожный гиперответственный зануда, который будет посыпать лавандой и ладаном каждую не вовремя зашевелившуюся тень и отстреливать нам ноги при каждой попытке влезть ими в жир.

А когда известный на ближайшие семь семей патосемиотик ищет себе в команду новичка с таким профилем, это что-то да значит. Если туда даже Камю боится лезть без предохранителя... То там что-то особенное. А больше всего интересовало Майю то, чтофинансирование экспедиции, судя по некоторым мелким признакам, было значительно более щедрым, чем она привыкла видеть, а главное, что его источники не были явно различимы. Их отправляла не какая-то конкретная сингулярность.