Границы сред

Остальная группа также не выразила большого желания переться на местные достопримечательности от такого хорошего костра, немножко погрустневшие было Остап с Тарасом распаковали второй инструмент (это был аккордеон) и с пониманием переглянулись, а Камю с женой улизнули в сторону лифта. Куда ехать, толком было до сих пор неясно, но подберемся поближе, а тамразберемся...

Сингулярность прикинула динамику записиучастников на событие и в конечном итоге остановилась на удачно пустующем холодном кислородном трюме. Ну, то есть он конечно, не был совсем холодный, относительно космоса его подогревать приходилось,чтобы работать граждане в нем могли без спецкостюмов. Но обычноименно в этих трюмаххранили объекты, требующие температуры ниже нуля по Цельсию,вот, один оказался пустой, удача!Сингулярность торопливо сворачивала, подтягивая к высокому потолку, направляющие держателей паллет, сами паллеты уже разбежались к стенам и выстроились там подобием амфитеатра, четыре паллеты в центре холодильника, погромыхивая, лезли одна на другую. Погреть толком не успеть, только по полу уже дул горячий воздух, для такого горизонта планирования радуйтесь что хоть так.В коридорах этажа началась толкучка — кто-то заглядывал и выходил, кто-то торопился занять место на какой-нибудь из уже успокоившихся паллет, кто-то просто топтался у входа. Жозеф, Равуни, Коппер и еще человек десять из паба выстроились цепочкой и трусцой втянулись в двери холодильника. Занимать какие-то места ни Жозеф, ни его спутники и не думали, — толку,шеннахивсёравно всех еще сто раз перетасует. Димка ласточкой, презрев всякую гравитацию, вращательную там или нет, махнул на стопку паллет в центре и медленно — еще медленно — кружился, ощупывая всеми доступными ему методами предоставленное помещениеи тестируя одновременно технические возможности голосов участников, их способность самостоятельно вести мелодию, гармоники их голосов на совместимость и объем помещения на акустические свойства.

Жозеф гулко загудел, кивнул. В дальнем углу одну звонкую ноту протянул молодой тенор. Люди заходили, смеялись, чат трещал, все поочередно останавливались и затягивали — кто ноту, кто две, и расходились, кто группками, кто поодиночке в разные углы помещения,перемещались, сгруппировывались заново,приветствовали друг друга и непроизвольно кивали при личном обращении шеннахи.

Да. Хорошо. Сейчас. Ок. А так? Да, понимаю, да. Да. Скоро? Так? Хорошо.

Камю со Стефанией вдруг наскочили на Майю, спокойно сидящую со стаканчиком шипучки на лавочке.

Они даже переглянуться не успели, но недоумение, видимо, было написано на лицах. Майя прыснула и помахала им рукой.

Камю развел руки и поднял брови. Что происходит?

— Он попросил подождать, пока он там все настраивает, — пояснила Майя, — на этих штукахизнаблюдателей же обычно одни сингулярности, протокол наблюдателя не прописан.

— М? — заинтересовалась Стефания.

— Людям больше нравится участвовать, — пожала Майя плечами и оглянулась, — говорит, минут через шесть можно приходить.

— Придем через шесть, — кивнул Камю, — мы немножко отстанем, тип сами по себе, да?

Майя глянула на него с улыбкой.Стефания покачала головой и тоже улыбнулась.

— Коппер, а ты-то что туда поперся, — спросила в рабочем чате Эрманита Оса, почесав кончик носа об изнанку шлема, — ты ж сроду на димкины перформансы эти не ходил?

— У меня теория есть, — хищно отозвался Коппер и встал на шаг назад и повыше, чтобы смотреть над толпой.

— И участвовать не будешь?

— Ну нет, разу уж я тут, как можно не участвовать-то.

— Да кто ж запретит.

— Я точно не запрещаю, — подал голос Товарищ Пак, сидя в одних трусах перед включенным на всю стену в каюте информаторием по ТТХ планируемой варп-базы.

—Но кстати может и воздержусь. А то я знаю эти штуки, там внимания вообще же не останется, а я главный цирк пропустить не хочу.

— Тогда хоть поснимай нам, —сообразила Эрманита Оса и аккуратно перестегнулась правее на метр по обшивке.

— Давно пора, кстати, — вдруг буркнул Жозеф, который вслух при этом гудел во всю мощность диафрагмы, то пониже по повыше, — а, понял... Тьфу, не в этот чат, — и перешел на другое место, и снова загудел уже оттуда.

—Слушай, он не порвется, тут уже человек полтораста, — встревоженно спросил Равуни из какого-то дальнего угла холодильника.

— Не в этот раз, — уверенно ответил Коппер, — поверь старому сукину сыну...

Шум менялся, пробы голосов становились реже но звонче и мощнее, акустика зала постепенно входила в резонанс с размещением людей.Парень на стопке паллет посередине забитого до отказа помещениявертелся, притоптывал, играл пальцами, локтями, плечами, коленями — и хотя этот вихрь был только следовой формой, привычным отражением в движение того, что происходило в его голове (ну, представьте себе, как вы барабаните пальцами по столу в задумчивости, а теперь запустите то же самое в почти двести потоков одновременно), смотреть на него было и весело и страшно одновременно.Весь зал единым движением вдохнул.Шеннахина мгновение остановился.

Повисла тишина.