ГРАС. Цикл (СИ)

— Не знаю. Знал бы, об этом уже неделю назад писали бы газеты. Может быть, пришельцам. Не исключено, что Захаров обнаружил их присутствие на нашей планете, в нашем обществе... в какой-то скрытой форме. Обнаружил и оказался помехой. В принципе не исключено, что он находится в плену. Вы будете смеяться, но он мне просто приснился шесть дней назад. Я потом посчитал — ровненько девять дней исполнилось со дня похищения. Приснился и ничего не сказал, ничего. Только осталось ощущение, что он не жив больше, нет его на этом светец понимаете? Меня словно толкнуло что-то, и я послал вам информацию. А сейчас я мог бы логически объяснить, почему я так думаю.

Слушая, Виталий следил за жестикуляцией Шаповалова. Руки уфолога двигались скованно, все жесты ограничивались плоскостью, перпендикулярной линии тела, он практически не двигал ими ни вверх, ни вниз.

— Ну так что же за человек был этот Николай Валерьевич Захаров? —спросил Ларькин.

Шаповалов задумался, потом беспомощно развел руками:

— Я, кажется, загнал себя в ловушку. С этической точки зрения я имею право говорить о нем только хорошее.

— Давайте предположим, что Захаров жив-здоров и находится в плену в другом мире, — предложил капитан. — Но в этом мире его нет. Поскольку его для нас нет, мы имеем право говорить о нем «был», а поскольку он жив, можем говорить о его недостатках.

— Замечательная логика, —обрадовался Сергей Михайлович. — Вы мне очень помогли. Просто первое, что приходит в голову, когда вспоминаешь Николая Валерьевича, —он был страшным занудой. Он мог битый час объяснять вам, чем отличается разновидность жука-точилыцика, обитающая на Северном Урале, от той, которая обитает на Южном, нему было абсолютно не важно, интересует вас это или нет. Новые знакомые поначалу всегда относились к нему со снисходительным любопытством, а потом с неприязнью, доходившей в некоторых случаях до ужаса. Пожалуй, только со мной он поддерживал знакомство так долго. Мы знакомы двенадцать лет. Да и общался он со мной несколько ровнее, чем-с другими — общность интересов, наверное. Может быть, мне чаще других удавалось быть на уровне его эрудиции.

— Он ведь по образованию филолог?

— Захаров был редким энциклопедистом. Биология, археология, радиофизика, ядерная физика, химия... Да, это была голова... О его родном языкознании я вообще не говорю. Шесть языков в совершенстве, читал на всех европейских... БАРС — если вы не в курсе, так называют Большой англо-русский словарь Гальперина —так он в БАРСе знал не просто каждое слово со всеми синонимами, но и помнил, на какой странице оно находится. У него была своя метода изучения иностранных языков.

Разговор начал интересовать Ларькина как человека, профессионально изучавшего психиатрию. Ему было любопытно слышать, с каким недоумением и почтительностью рассказывает об этом Захарове человек, который сам в свое время наизусть выучил «Джен Эйр» на английском языке. Зачем? Для самоутверждения. Судя по всему, Николай Валерьевич был гигантом мысли, и инопланетян можно было только поздравить с таким уникальным уловом.

— Образованнейший человек, образованнейший, — подытожил Шаповалов. — Но упрямый невероятно. Переубедить его было невозможно. А сравнительным языкознанием он мог замучить до инфаркта.

— Сергей Михайлович, вы обещали рассказать, зачем, по-вашему, он понадобился инопланетянам.

— Точнее, чем он им помешал! — воскликнул уфолог. — По-моему, дело как раз в эрудиции Николая Валерьевича. Обладая колоссальными знаниями во многих отраслях науки, он мог сопоставлять совершенно разнородные факты и приходить к совершенно неожиданным выводам. Я предполагаю, что он их просто-напросто вычислил. Захаров звонил мне в самом начале марта. Мы говорили о разных вещах, но он между прочим обмолвился, что занимается сейчас очень интересным случаем. Ничего конкретного он в тот раз не сообщил. Может быть, не хотел говорить по телефону. Собирался приехать через пару недель. Просил разрешения воспользоваться моим компьютером, чтобы поработать с «Интернетом». Его интересовали последние научные достижения в области медицины. Насколько я понял из характера его вопросов. Надо сказать, довольно осторожных. В Москве возможности работы с «Интернетом» всё-таки лучше.

— Какие именно направления его интересовали? -— Ларькин спросил это просто по обязанности. Ему не очень-то верилось, что описываемая личность могла так сильно помешать кому-то кроме ближайших родственников.

— Конкретики он избегал. Но думается, что это психиатрия.

«Ничего удивительного», —подумал Ларькин. Капитан был уже в курсе, что Н.В. Захаров пять лет назад проходил шестимесячный курс лечения в областной психиатрической клинике.