ГРАС. Цикл (СИ)

Юрий Николаевич пробежал глазами прилагавшуюся к листкам карточку с раскодировкой первого абзаца послания. Писавший, который именовал себя в первом лице множественного числа — «мы», после краткого приветствия и пожелания успехов в деле национального освобождения Украины, сообщал о том, что пришла пора переходить ко второму этапу. Для чего предлагалось передать, чтобы некий Скорпион дал свободу действий агенту по кличке Джинн, каковой, по замыслу автора, должен был начать поиск и вербовку агентов, отвечающих необходимым требованиям и способных выполнить те планы, которые Джинн вынашивает. Второй; этап назывался «Днем Саранчи». Велено было начинать его не на востоке, а на севере, именно там, где, по имевшимся у автора данным, сложились наиболее благоприятные условия. Указывались приблизительные сроки прибытия груза лекарств: первая партия должна была прибыть в октябре по известному адресату каналу в Одессу. Более точные сроки автор письма обещал назвать позже. Нижеследующее письмо предлагалось довести до сведения товарищей.

— Ты думаешь, это письмо связано с содержанием записки?

— Не обязательно, — сказал Тимашов.

— Каким был, по-твоему, первый этап их операции?

— Ты правда такой наивный или прикидываешься? Взрыв Чернобыльской электростанции.

— Серьезно? Какой маньяк мог на такое решиться? Ты же, вроде бы, не шутишь такими вещами? — забеспокоился Борисов.

— Все к тому сходится, хотя прямых доказательств у нас до сих пор нет. Ловко было проделано. Но есть перехваченные шифровки вроде этой, которые указывают, что взрыв готовили наши братья-крестоносцы на Западе. Они его назвали «Звезда Полынь» и специально выбрали атомную станцию с таким названием, чтобы переводилось соответственно.

— Да зачем и кому это нужно было? Осадки ведь по всему миру выпали.

— Тебя, наверное, контузило в Афгане? Медленно включаешься. Они не ожидали таких последствий. А может, и ожидали. Во всяком случае, учли направление ветра: оправдание своей националистической совести. Следы хорошо замели. Средства пропаганды подготовили, хай начали сразу, как взорвалось. Это с самого начала была пропагандистская акция, антихрист де грядет, вступайте в лоно правильной церкви. Например, католической. Хотели на психику надавить, об экономических последствиях думали во вторую очередь. Не исключено, что, увидев масштабы катастрофы, они и сами в штаны наложили. А все-таки использовали ситуацию на всю катушку. Всерьез на захват власти на Украине они тогда не рассчитывали, действовали по принципу: «хай у моей тещи зять кривой будэ» — не гнушались диверсиями, ох, не гнушались. Ты-то в Афгане остался «духов» мочить, а меня аккурат в восемьдесят шестом на Украину перекинули. Насмотрелся я на них. Пока наши их вязали пачками и отправляли на Крайний Север, они еще остерегались. И страна целой оставалась. Больше на психику давили, чужие дела для понта себе приписывали. Например, убийство Мазурова. Внутрипартийная разработка, Романову не понравилось, что белорус стал слишком популярным... А эти сразу: видали, как мы можем? Бойтесь.

— Но насчет Чернобыля, думаю, это просто твоя версия. Такое сотворить ради пропагандистской акции...

— Чудак, — раздраженно сказал полковник. Разговор явно задевал его за живое. — Да только ради того, чтобы добить коммунистический атеизм, расчистить дорогу западной идеологии, западной религии. Ты как будто не понимаешь, что самым необходимым условием для того чтобы социум осуществлял экспансию вовне или хотя бы сохранял свои позиции, является наличие общенациональной идеи. Почему так расперло по всей Земле англосаксов? Потому что они со средних веков несут миру идею справедливости, в смысле, юстиции. Каждая уважающая себя нация должна помнить, за что именно она себя уважает, и, если уж ее солдаты погибают вдали от Родины, они знают, что погибают не за ту шайку проходимцев, которая обогащается за счет войны в данный момент, а за что-то еще. До конца восьмидесятых у России была своя общенациональная идея, как бы убого она у нас не воплощалась. А без идеи – мы Все видели, как оно бывает. Родина начинает уменьшаться до размеров твоей обуви. Могу тебе рассказать, как это было. Как западэнцы расползались по всей Украине. Как приезжали в район шайками, покупали дома — ни дня в жизни не проработав, на цэрэушные бабки — устраивались в хозяйства, на предприятия и сменяли или запугивали руководителей: .«Скоро наши, придут! Не будешь слушаться — вообще убьем».

— Что же вы их не вязали?

— При Горбачеве-то и Кравчуке? Попробовали б мы только... Предателей таких масштабов, как тогдашние наши отцы-командиры, история еще не знала. Но теперь знает, того, сего и еще одного. Ты ему тоже верил?

— Нет. Не люблю подкаблучников, — ответил Борисов.

Вятич нехорошо, злобно посмеялся. Все добродушие его давным-давно улетучилось, тон стал холодным и жестким.

— Да уж, постаралась пятая колонна... Отрубили крестоносцы одну голову двуглавому орлу, оттяпали.

Борисов, подумав, сказал:

— Мой зам говорит, что это был нежизнеспособный монстр.