Грата

— А тебе и не надо! — хлопнул его по плечу Рэм. — Знаешь, какие это хитрые твари? Психотехник запросто мог заставить тебя всё забыть. Наш капитан этих гадов на дух не выносит. Нам по штату положено иметь на крейсере психотехника, а он не разрешает.

Ули шёпотом выругался. Рэм открыл файл с браслета и демонстративно записал пару словечек.

Ченич рассмеялся, и Ули тоже не выдержал, фыркнул. И даже выпрямился в кресле.

Рядом с приятелем этот мелкий не очень симпатичный парень постепенно отогревался. Привыкал к свету, как слепой после операции. Медленно, неуверенно, но привыкал.

— Ну а дальше-то что было? — поторопил Рэм. — Прилетим же скоро!

— Дальше всё просто...

Ченич посмотрел на коммуникатор: корт постепенно ложился на орбиту вокруг Асконы. Оставалась какая-то пара часов, и полёт будет окончен.

— В фонде Павлия тоже были ненавистные тебе юристы, — сказал он, задумчиво улыбаясь. — Они быстро раскопали историю с наследством, и Павлий придумал план. Дождаться шестимесячного срока, когда ты приобретёшь право добровольного отказа. И заставить тебя подарить плантацию йилана известному и уважаемому на Асконе благотворительному фонду. Очень красиво, не так ли?

Ули и Рэм замотали головами: конечно, не так!

— Но чтобы заставить Рэма отказаться от наследства, его надо было поймать и уговорить. — Юрист развёл руками. — И вот тут возникла проблема. Психотехник собрал данные из свободных источников и составил психопрофиль Рэма. Стало понятно, что парень маловнушаемый и запугать его не удастся. Казалось бы, план рушился? Но ведь был ещё и Ули.

Юрист с сожалением встряхнул коробочку с палочками. Там ещё брякало, но злоупотреблять не хотелось.

Он отложил коробочку.

— Ну, — спросил он. — Догадались?

Глава 32 Развязка (продолжение)

Пассажирский корт, следующий по маршруту «Аннхелл — Питайя — Аскона».

Вип-каюта

— Павлий говорил мне, что я должен помочь уговорить Рэма отдать фонду плантацию, — осторожно сказал Ули. — Мол, всё равно она ему не нужна. А у нас в фонде — куча больных. Вроде как мы и Галку таскали с собой для этого — убедить Рэма. Петь-то она толком и не умела, больше вытрёпывалась.

— Ну нет, — помотал головой Рэм. — Ули бы тоже меня не уговорил.

— А если бы тебя шантажировали жизнью Ули? Пригрозили бы убить его? Пытали? Но не тебя, а его?

— Ничего себе, детский фонд! — выдохнул Рэм.

Он прошёлся по каюте, оглядываясь, что бы такое пнуть или сломать.

Привычка была древняя, почти забытая. Но сейчас у него в голове не укладывалось, как могут люди так ненавидеть друг друга, чтобы убивать без войны, без голода, только за эрго? Ведь не такие уж и бандиты — мелкие мошенники.

И всего лишь из-за чужих денег!

Он же не воровал этих денег! Да у него их даже не попросили! Он бы пожертвовал эрго этому фонду и так, безо всяких угроз!

Конечно, не всё бы отдал, но надо же и совесть какую-то поиметь!

Ули тоже возмущённо сопел.

— То есть я не должен был уговаривать Рэма? — спросил сердито. — Я был просто наживкой?

— Боюсь, что так, — развёл руками Ченич. — Раз в деле замешаны психотехники, они знали, что уговоры бы с Рэмом не прошли. А вот шантаж с угрозой тебя убить, например, мог бы дать нужные результаты. Рэму сказали бы, что отпустят тебя, если он подпишет отказ. Ты для него больше, чем родственник: единственный друг детства. А вот наследство своё он и в грош не ставил, и это они тоже знали.

— А что было бы с Ули потом? — Рэм опустился в кресло рядом с приятелем. — Бандиты редко останавливаются на шантаже, — пояснил он. — Если уж начали…

С настоящими бандитами Рэм дело имел. И знал: никаких переговоров с ними вести нельзя. Разве что — для отвлечения внимания.

— Потом его убили бы, скорее всего, — согласился юрист. — Зачем им такой свидетель?

— То есть, мести они не боялись? Я мог бы… — Рэм задумался и смешался.

Отомстить — да, он бы, конечно, мог. Поймать этого Павлия в тёмном углу и придушить. А вот как вернуть плантацию?

По закону отказ был бы оформлен добровольно. И эрго получил бы не Павлий, а детский фонд.

— Стоп, — сказал он. — Всё дело в фонде, да? Даже если бы я доказал, что Павлий преступник, плантацию мне бы не вернули?

— Скорее всего, — кивнул Ченич. — Павлия подельники могли сдать, если бы тебе удалось доказать правду. Но нарушение сотрудника — всего лишь нарушение сотрудника. У фонда есть влиятельные попечители, в том числе и наш Старый из Дома Оникса. Плантацию могли продать, пока суд да дело, а деньги частично оформить как помощь больным детям, частично вывести на другие счета.

— Но Павлию-то от этого — какая польза? — удивился Ули. — Он что, идиот, так подставляться?