Грата

Пассажирский корт, следующий по маршруту «Аннхелл — Питайя — Аскона».

Ули

— Я же говорил, что его нужно было тащить в рубку! Ты его не знаешь! Он всегда умел выкручиваться! Всегда! Он заклятый!

Щуплый парень в чёрной куртке в раздражении хлопнул ладонью по цевью тяжёлого армейского импульсника.

Таким можно было в несколько разрядов вынести все коммуникации рубки: связь не просто между людьми — между системами корабля.

Двигатели, конечно, не вырубишь, а вот электричество, вентиляцию…

Рядом со щуплым стоял мужчина, зарегистрированный в списке пассажиров как директор творческой группы «Ил и Ила» Деян Павлий.

Певец этой же «группы», его звали Ильяс, забавлялся тем, что ходил по командной платформе корта и визгливо покрикивал на единственного уцелевшего навигатора:

— Руки убери от пульта! А чё ты локтями машешь? Замышляешь чё-то, а, тварь?

— Заткни его, — тихо попросил щуплый директора.

— Да пусть забавляется, — еле слышно прошипел Павлий.

— Навигатор нам пока нужен, — напомнил щуплый, кивнув на труп второго навигатора, для устрашения распяленный на полу между креслами.

— Ильяс, заткнись уже! Перестань мельтешить! — крикнул директор.

Певец дёрнул гривастой головой, однако послушался. Отошёл от навигатора на пару шагов, злобно пнув подвернувшееся под ногу тело капитана, не вовремя оказавшегося в капитанской рубке.

Корт не требовал дублирующего узла управления, как на боевых кораблях. Здесь всё было функционально и просто. Даже капитан присутствовал в рубке исключительно согласно традиции.

Иногда он манкировал своими обязанностями. Но вот сегодня решил, что двойной прыжок требует его старческого присмотра. Потому и лежал сейчас между лифтом и спинками кресел.

Рубка была похожа на бублик, надетый на «стакан» прозрачного лифта.

Бублик был разделён на два этажа — нижний, технический и командную платформу, где в кольце огромного пульта стояли кресла навигаторов, капитана, дежурного связиста и двух пилотов.

Лифт безопасники Кифары отключить успели. Подняться с первого технического этажа на второй, командный, можно было только по лестнице, которая хорошо простреливалась сверху. И потому бандиты использовали крошечные левитирующие платформы — скейты. Пронести их на корт удалось легко, это была часть оборудования «творческой группы».

Пятеро бандитов захватили верхний, командный этаж бублика, остальные засели на нижнем ярусе, где работали технические контролёры и дежурные по разным корабельным системам. Там персонал пока пощадили.

Бандитам ещё нужно было положить корт в дрейф и состыковать его с крейсером «друзей», которых ожидали в ближайшие пару-тройку часов. Точнее станцеваться по времени было сложно. Всё-таки космос — это не грунт, где транспорт ходит по расписанию.

— Ошибкой было оставить твоего Рэма в живых. Но он слишком дорого стоит. — Деян Павлий посмотрел на коммуникатор, оплетающий левую руку наподобие армейских спецсредств связи. — Не психуй, Ули. Пишут, что вроде бы Эбот и Танк засекли твоего приятеля. Ждём сообщения о захвате.

— Но троих-то мы потеряли, — поморщился щуплый Ули.

— Сами виноваты. Надо было по башке как следует бить! — взвизгнул певец. — Скотина! Какая же он скотина!

— Да заткнись ты! — не выдержал Ули. — Заткнись, а то и тебе прилетит поперёк шеи!

— Поперёк шеи, говоришь? — раздался вдруг голос откуда-то сверху. — Эй, Ули! А ну, подними башку! Что-то я давно твою шею не видел!

Глава 15. Хитрый план

Пассажирский корт, следующий по маршруту «Аннхелл — Питайя — Аскона».

Рэм и Ченич. Терминал корта

— Эй, Ули! А ну, подними башку! Что-то я давно твою шею не видел! — сказал Рэм, выключил микрофон и невесело улыбнулся.

У Ули всегда была тощая короткая шея. Он был мелким, прыщавым, но вот плохим другом он всё-таки раньше не был. Наверное.

Рэм ласково огладил пульт, не прикасаясь к нему руками. И тут же огоньки, мигающие в глубине гелиопластика, стали сливаться в линии, подниматься голографическими знаками и повисать вокруг его рук, лица, словно неведомые созвездия.

Пульт был огромный. Как подкова он окружал два кресла, что раскладывались, словно зубоврачебные.

Похожие кресла Ченич видел в дэп-трансляциях, они назывались ложементами.

Пилотский пульт в дэпах тоже показывали, но никогда не объясняли, как именно работает с ним пилот.

Ченич всегда полагал, что разноцветные огоньки в глубине желеобразного пластикового покрытия пульта — это своеобразные интерактивные кнопки. Что их надо касаться руками.

Но Рэм вообще не притрагивался к гелиопластику. Его руки так и летали в воздухе, описывая причудливые фигуры, передвигая, зажигая и гася голографические знаки.

Это был почти полёт в особом пространстве знаков и символов, трудный, но завораживающий видимой лёгкостью.

Как только парень не путался во всём этом? Знаков были сотни. Они возникали, таяли, меняли форму. Похоже, юный пилот задавал сейчас корту какую-то сложную программу. И пульт его слушался.

Они долго сюда пробирались, не меньше четверти часа. Или это так ужасающе долго тянулось личное время Ченича?