Грация королевы небес: тайна Адель

Но помимо работы хотелось спросить про личное. Ведь Адель так и не смогла поговорить с Эммой после трагедии, слишком много всего навалилось. Но увидев небольшую припухлость в области живота, она поняла, что Эмма готова стать матерью. Сама Адель была в подобной ситуации, поэтому ей знакомы все волнующие детали.

— Ронни не пришел в аэропорт, когда я прилетела в Париж, — задумалась Эмма, — мне пришлось сказать отцу. После того, как самолет захватили, он многое понял. А может, не понял, но в любом случае, был удобный случай. И знаешь, — Эмма поддалась вперед ближе к Адель и прошептала, — в такие минуты начинаешь ценить близких, родных и любимых.

Взгляд Адель опустился на пальцы, которые держали чашку с латте. Вдруг вспомнился момент, когда они так сидели с Марко перед полетом: он пил эспрессо, она латте. В ее чашке из пенки красовалось сердце. Как будто намек на будущее.

А еще его слова про огонь… Об этом Адель тоже думала, анализировала, что это могло значить. Но без Марко она не смогла дать характеристику двух однотипных случаев.

Распрощавшись с Эммой, она пошла на важную встречу, о которой думала с волнением вот уже несколько дней. По дороге вспоминала «Charlemagne», анализировала то, что случилось, строила догадки, что будет. Если Эмма сказала, что проект в силе, то это прекрасно! Но очень рискованно! Однако из экипажа никто не покидал Люксембург, все оставались, как сотрудники «Charlemagne», хоть и летали авиакомпанией Люксембурга. Это временно! Она верила в лучшее.

Открыв дверь, Адель зашла в здание, где каждая дверь — это чей-то офис. Она смотрела на вывески, читая их и найдя нужную, дернула ручку. Дверь тут же открылась, впуская ее в помещение, где стоял по центру стол, за которым на самом почетном месте восседал седовласый мужчина. С правой стороны стола… сидел Марко. На его лице залегла мрачная тень, отпечаток, который останется на всю жизнь. Но он пережил ад, чтобы через два месяца прекрасно выглядеть. Спасибо Вселенной, что он жив! А восстановление придет обязательно.

Адель села напротив него, поймав на себе тяжелый взгляд темных глаз.

— Я готова на любые условия, — произнесла она, и Марко кивнул адвокату, чтобы тот начинал.

Тот задергался, руками проводя по бумагам, которые он готовил очень тщательно. Положив перед Адель один лист, он произнес:

— Признание моего клиента в отцовстве вашего сына, госпожа Леруа. Ваша подпись здесь, что вы ознакомлены и согласны, — он ткнул пальцев в графу, и Адель тут же подписала. Только сейчас она поняла, что не прочитала. Но как не странно, она верила Марко.

— Мальчику присвоена фамилия дель Боско, — адвокат положил другую бумагу, и вот теперь Адель увидела черные буквы «Джулио дель Боско». Отрывать свои корни стало обидно, но для ребенка носить фамилию отца станет гордостью. И это верное решение.

— А это пункты, которые вам надо отразить — с кем и сколько ребенок будет находиться.

Адель оторвалась от бумаг и перевела взгляд на Марко, готовая уже защищаться, отвоевывать время с Джулио больше. Она мать! Она его родила! Ребенок должен быть с ней.

— Я все понимаю, — спокойно и тихо произнес Марко, почти безжизненным голосом, — все будет честно, если будет пополам. Я буду забирать его в Рим на пол месяца, остальная половина — это твое время. А когда «Charlemagne» возобновит работу, нам придется не видеть его больше, ведь мы месяц будем в рейсе. Но…— Марко задумался, — мои родители рады будут принять его у себя.

На секунду Адель стало обидно и ревностно, Джулио был только ее и Жака Леруа, а вдруг стал нужен всем. Она понимала Марко, но в тоже время, ненавидела за то, что он вдруг стал частью жизни Джулио.

— Это формальность, — произнес адвокат, — чтобы не было обид и претензий.

Адель кивнула и подписала эту бумагу. Тут же адвокат забрал все со стола и радостно произнес:

— Это все, мисс Леруа, оригиналы подписаны в двух экземплярах и одни ваши, — он отдал ей часть бумаг, и Адель встала. Хотелось спросить у Марко как дела, как здоровье, сколько будет длиться реабилитация, но он дал понять, что не готов сейчас идти на контакт — отвернулся, морально закрылся.

Как только она покинула кабинет, он положил на стол адвоката стопку других бумаг:

— Что касается моего развода.

Глава 35

Спустя полгода после трагедии

Италия, Рим

Марко застегнул последнюю пуговицу на белоснежной рубашке, поправил галстук, накинул летный китель. Рука застыла на рукаве с золотыми шевронами — его гордости и статуса. В своем отражении в зеркале он увидел именной значок, приколотый к карману на груди слева — символ авиации.