Гравилёт «Цесаревич»

Господин Вэйдер отставил бокал с виски и оставил шутовской тон.

– Ах вот как. А с каких пор и с какой стати вы начали присваивать себе функции политического руководства? Кто вас уполномочил?

Гнат молчал.

– Вы – придаток к приборам ночного видения и к стрелковому оружию, понятно? За это вам платят!! Я получил чудовищную рекламацию от тамошних властей! Мне пишут: вы кого нам присылаете – бойцов или экспертов по правам человека? И мне нечего ответить! Они требуют, чтобы я возместил им стоимость склада и двух джипов, уничтоженных вашей девчонкой! И они еще не знают, что вы отпустили ее нарочно!

Гнат молчал.

Господин Вэйдер взял себя в руки. И вновь взял в руки стакан. Пригубил.

– Конечно, все у нас будет по закону, и поэтому еще неделю вы считаетесь моим мальчиком, – сказал он. Разговор отчего-то явно доставлял ему удовольствие, Гнат даже удивился слегка. Между ними, казалось Гнату прежде, за последние три года возникло некое подобие приятельских отношений. И вот вдруг выясняется, что господин Вэйдер все это время таил и лелеял некую жабу в душе, лишь придерживал ее, поскольку дело требовало, а вот теперь с наслаждением дал ей волю. – Официальное уведомление вручит вам Дроед при выходе. У вас семь оплаченных дней, чтобы найти новую работу. На протяжении недели у вас сохраняются все наши документы, все привилегии… но потом – не взыщите.

– Не взыщу, – чуть хрипло сказал Гнат.

– И о реальной оплате, несомненно, речи быть не может. Мои адвокаты, конечно, постараются, насколько возможно, уменьшить сумму штрафных выплат… докажут, что и джипы были старые, и на складе пусто… Но все равно уж ваше-то жалованье, Гнат, уйдет на покрытие этих издержек полностью и с лихвой.

– Понятно, – бесстрастно сказал Гнат.

– Долго считалось, – неостановимо разглагольствовал господин Вэйдер, – что русские по крайней мере как солдаты хороши. Туповаты, но исполнительны, храбры и неприхотливы. Однако, я смотрю, это оказалось очередным мифом. Очередной русской идей. Может, в прошлом, когда они защищали любимую Родину, все так и было – за давностью лет не видел, не знаю. Но, видимо, когда Родина перестала быть любимой… да когда ее вовсе не стало… Словом, как контрактники русские не стоят ни черта. Гроша ломаного, как у вас говорят. Так что вы свободны, Гнат.

– Я имею честь быть украинцем, господин Вэйдер, – напомнил Гнат. Он изо всех сил старался сдерживаться, но голос его заскрежетал. Он был уверен, что господину Вэйдеру прекрасно сей факт известен и вербовщик лишь старается уколоть его побольнее.

– Ну, это ваша личная проблема, – широко улыбнулся господин Вэйдер и сделал очередной глоток из своего стакана.

– Да пошел ты… … … на… … …, – довольно пространно и очень изобретательно ответил Гнат, а затем безо всякой торопливости вышел из кабинета бывшего начальника.

Обиднее всего, думал он, спускаясь по лестнице с врученными ему Дроедом бумагами, что даже посылать этих козлов на члены не столь отдаленные приходится по-русски. Кем бы ни был господин Вэйдер, к какой бы нации ни принадлежал, по-украински он вряд ли бы понял.

2

– Как это – нету денег? – спросила она, и руки ее, баюкавшие принесенный Гнатом царственный букет, судорожно вздрогнули – словно захотели было выкинуть никчемный веник, но в последнее мгновение сдержались.

– Ну нет, – повторил Гнат виновато. – Так получилось.

Она была на восемнадцать лет моложе Гната. Сама она Украины и в глаза не видела, гордо считала себя коренной петербурженкой. Родители ее, еще не знавшие друг друга в ту давнюю пору, каждый своим путем и своей судьбой покинули нэньку, чтобы повстречаться в чужой стране, в тогдашнем Ленинграде. Назвали доньку совсем уж по-общечеловечески: Эльвирой, и на мови дивчина не розмовляла вовсе, да и не стремилась; но кровь не обманешь – по-русски она говорила с той южной мягкостью и напевностью, от которой у Гната сладко щемило сердце.

Она владела Гнатом полностью и безраздельно.

– Нет, погоди, Гнат! Как это – получилось? Я жду тебя, сохну… вся в долги залезла… Нету денег! Надо же – нету денег! Ты что ж, там не работал совсем?

– Работал, – примирительно прогудел Гнат.

– А почему же нету денег?!

– Так получилось…

Не рассказывать же ей.

– Меня удивляет твое спокойствие! Интересно, а зачем ты вообще там околачивался полгода? Из любви к острым ощущениям?

– Ну, не волнуйся так, Эленька, сэрдэнько мое… Уладим. Честное слово, уладим. Ну, ушел я от Вэйдера, так не сошелся ж на Вэйдере свет клином, не один он вербовщик в вашем Петербурге… Отдохну вечерок – и пойду с утра по офисам. Найду другого хозяина, получу аванс… отдашь ты свои долги! Ты уж лучше похвастайся мне, покажи, что купила…

– Нет, Гнат, я гляжу, я тебя вконец избаловала. Ты даже не понимаешь, как меня подвел. Будь ты не таким эгоистом, ты начал бы с поисков работы и с аванса. Начал бы, понимаешь? А ты? Приходишь пустой, как бомж, и заявляешь, что тебе надо отдохнуть вечерок! Нашел дом отдыха! Вот будут деньги – будет и вечерок. А пока не появятся деньги…