Гравитация

— Ты же знаешь, что всегда можешь попросить меня, девочка. Что у тебя случилось? Надо что - то починить или кто - то обижает?

Моё подлое сердце облилось кровью, и я выдавила улыбку.

— Нет, все гораздо проще. Мне надо съездить вечером за краской, а Вы же знаете, что машину я продала.

Саул явно довольный тем, что он может мне с этим помочь, махнул рукой куда - то в сторону.

— В моем корыте вроде оставался бензин, так что можешь взять его. Если бы я чувствовал себя получше, то сам привез бы твою краску.

— Огромное спасибо, дядя Саул, — я старалась не смотреть ему в глаза.

— Это тебе спасибо, девочка, что заглядываешь. И за пирог на прошлой неделе спасибо, такие раньше готовила моя покойная матушка.

Он улыбнулся мне и потрепал по плечу.

Я запретила себе страдать от укоров совести и сосредоточенно следила за тем, как бак заполняется бензином из канистры, которая оставалась в гараже от проданной машины. Заправившись, я отогнала машину за дом так, чтобы она не привлекала внимания.

Оказавшись в своей спальне, я вытащила из шкафа самую неприглядную и потерявшую прежнюю форму куртку с капюшоном и подумала, что она вполне сгодится. Я собиралась сделать подлость, идущую вразрез с законом, и, будь я в здравом уме, то вряд ли бы решилась на подобное. Но вот уже пару недель, как я обдумывала этот план, и поселившееся в моей голове безумие радостно хлопало в ладоши, поддерживая его.

Часы медленно капали минутами, и каждая ушедшая ложилась бусиной в длинную нить ожидания. Было немного непривычно ощущать, как хочется поторопить время, но спешка никогда не была хорошим другом. Поэтому я прибралась в доме, немного повозилась, прикручивая замок в ванной и с удовлетворением оценила наведенный мной порядок.

Гаспар оглядывал комнату, где все было строго разложено и убрано по полочкам, и я видела, что он, как всегда, когда приходил, выглядит крайне расслабленным и довольным. Я видела это по тому, как мягко блестят теплые огоньки в его глазах, и как движения лишены напряженности. Здесь он передвигался как большая, уверенная в безопасности кошка, которая находится на своей территории.

Ни на секунду не забывая о том, что он может легко понять, что я что - то задумала, я улыбалась ему, не отводила глаз, но и не переигрывала с выражением доверия.

Мы сидели, как обычно, на моей кухне, проводя еще один вечер вместе. Будь я более адекватной, то обращала бы больше внимания на то, как Гаспар ведет себя. Он был не просто учтив, его действия отдавали заботой. Несмотря на манеру вести диалог так, что было непонятно — одобряет он или нет то, что говорит собеседник, его слова, адресованные мне, были еще более отстраненными. Словно Гаспар не хотел показывать своего мнения, предоставляя мне самой решать — будь то разговор о выборе соуса, или беседа о грядущих президентских выборах.

Мы говорили обо всем, но чем дальше шло время, тем странней менялись наши позиции. Он словно старался быть ближе, а я — отойти как можно дальше. И каждый из нас при этом скрывал свои намерения, отчего ситуация все больше походила на фехтовальный поединок. Я знала, что мне удается вести себя так же, как и всегда, но в голове все громче стучал невидимый маятник.

Когда Гаспар засмеялся над каким-то рассказом, я неожиданно более пристально и с любопытством посмотрела на него и увидела совершенно другим человеком. Под спокойствием тонко угадывались сдерживаемые и контролируемые эмоции, под отстраненностью — нечто, похожее на стену. И я подумала — может то, что он любит проводить вечера в моей компании, означает то, что в его собственных стенах появилась небольшая трещина?

Такого Гаспара я не ожидала увидеть.

И это было неприятно. Потому, что если я ошибусь, то разрушу всё, что было между нами — это странное понимание без слов, тепло и доверие, почти такое же, как бывает в семье. А если я не ошибусь, то о перспективе этого варианта не хотелось даже и думать.

* * *

Я проводила Гаспара до двери, постояла несколько минут, ожидая, когда он сядет в машину и отъедет от дома. Затем пробралась к окну у лестницы и вылезла через него на улицу. Конечно, было проще выйти через дверь, но я догадывалась, что Гаспар слишком внимателен к тому, что происходит возле дома. Мне пришлось медленно выехать на улицу, развернуть старый пикап и направиться вниз по улице. В темноте я наблюдала за немигающими огоньками машины впереди меня и старалась ехать так, чтобы не бросаться в глаза водителю. Это удавалось хорошо, тем более, что время от всеми выныривали другие машины, и я делала вид, что ползу по своим делам. Гонщик, способный разгоняться до ста пятидесяти километров и более, ехал на удивление обычно и законопослушно, и я неожиданно подумала, что он явно знает — когда стоит получать адреналин, а когда — пропускать пешеходов, откровенно игнорирующих все правила и считающих зебру — панацеей от всех дорожных законов.