Гражданин 19f (СИ)

Штаб Муниципальной Службы Безопасности Анклава чем-то походил на тот транзитный терминал, в который Ким прибыл полторы декады назад: тусклый красноватый свет, льющийся со стен и потолка, пустые, но широкие коридоры, прозрачные переборки меж ярусами, блокированные предупреждающими маркерами отделения и целые секции корпусов. Только здесь было теплее, а воздух стоял более спёртый. По коридорам шныряли сотрудники в тёмно-синих комбинезонах, явно не обращавшие внимание на сторонних «посетителей»; многие из них использовали потоки нейроскриптинга на пределе возможностей, оперируя на десятках каналов одновременно. В целом, атмосфера стояла тяжелая, гнетущая; напряженность витала в воздухе, словно вот-вот готовая взорваться разрядами шаровых молний. Безопасники глядели исподлобья, нервно зыркая по сторонам, и в их взгляде читалась нескрываемая раздраженность, у некоторых — подавленность. Люди наверняка работали на подступах к нервному срыву, по нескольку смен, как тот парень у взлётной площадки. Почти как в охранке Финикса, только здесь в коридорах не стоял едкий запах крови и испражнений…

Ким не хотел задерживаться в этом месте. Оно приносило далеко не самые лучшие воспоминания, да и раздражать местных работников не хотелось. Не по тому, что могли начаться проблемы — Гриневич позаботился о том, чтобы его «гости» могли спокойно перемещаться по комплексу, невзирая на «карантинные» ограничения, а скорее из жалости. Эти люди и так за день натерпелись немало, если верить рассказам Джефа о том, как спецслужбы прессуют силовиков из гражданских ведомств. А ещё это странное ощущение, будто кто-то неустанно и бесшумно идёт по пятам — внезапно «вспыхивающие» на стенах тени не раз заставляли Кима оборачиваться, но исчезали столь же стремительно, как и появлялись. Наверное, это всё те же синты, безмолвные спутники человека в катакомбах анклава. Порой они казались призраками, духами из потустороннего мира, витающими в мире живых в сложном танце…

Местная столовая приятно выделялась из общего интерьера. Если бы в ней сидело побольше народа, кафетерия могла быть очень уютной. Небольшое, тихое местечко, с аккуратными столиками, световыми полотнами на стенах и умиротворяющей музыкой, льющейся из-под потолка. Столовые административных корпусов регионального управления были слишком большими и помпезными чтобы создавать такую непередаваемо «домашнюю» атмосферу античных частных забегаловок, ныне канувших в лету вместе со многими добрыми традициями приёма пищи тех времён. Наверное, в другой день посетителей было бы несравненно больше, и за столиками кипели досужие разговоры, но сегодня в заведении восседал всего один мужчина в строгом темном кителе. На его одежде не было ни световых сигнатур, ни каких либо других отличительных символов; его можно было легко принять за гражданского из высших эшелонов анклава, если бы не пропорции тела. Оно было слишком массивным, слишком высоким для нормальной человеческой фигуры; к тому же, кожа посетителя имела неестественный тёмный оттенок, словно та мутная, ржавая вода, что текла в водостоках Финикса. Спецы из федеральных служб проходили чреду интенсивных биокоррекций, и, как говорили в отделе, человеческим у них оставался только облик — да и то частично.

— Добрый день, господин Кортез, господин Келли. Присаживайтесь.

— Ну а вы, стало полагать, Дэвид Гриневич из, э-э… «Специального ведомства»? — Пожал плечами Ким, морфируясь в кресле напротив оперативника. Лео остался стоять, молча отвернувшись к стене со световыми панорамами.

— Вы чертовски догадливы — с ноткой иронии в голосе ответил Дэвид, тарабаня по столику здоровенными пальцами.

— Рад, что вы всё-таки сочли нужным сюда прийти.

— Можно подумать, у нас был выбор.

Гриневич невозмутимо приподнял бровь.

— Если бы у вас не было выбора, разговор шел бы в другом ключе — если бы вообще шел. Я сказал, что мне бы хотелось лишь побеседовать с вами, не более того; сомневаться в моих словах — беспочвенно, поскольку благодаря своему статусу я могу, в буквальном смысле, делать с вами всё, что мне заблагорассудиться. На законных основаниях.

Кортез хмыкнул.

— Департамент «Кера». Чёрт, ну надо же, а! Всё, и правда «приехали» — можно сушить вёсла!

— Всё-таки интересные вы люди. Не слушаете, или не хотите слушать. Мне от вас ничего не надо. И от вашего «босса» мне тоже ничего не надо. Если бы «Кера» действительно хотела взять сосунка за горло, всё было бы устроено в течении… М-м, пятнадцати минут.

— А зачем тогда это всё? Зачем эти… Проверки, «беседы»?.. — удивился Ким, рассматривая собеседника. Лицо Гриневича было таким же неподвижным, как у Нарии, но строгим, «каменным», как у отца — только шире. В принципе, голова агента напоминала бочонок, на который нелепо была прилеплена копна тёмных волос и маленькие, аккуратные усики.

— Объяснить вам всё равно будет трудно, да и времени на вас у меня мало — таких как вы с десяток в час здесь проходит, но, так уж и быть, могу вкратце обрисовать ситуацию. — оскалился оперативник.