Гражданин Галактики

— Не бойся. Даже Главный инженер имеет дело только с первой дюжиной измерений. И — постой, мы же выворачиваемся наизнанку, когда корабль входит в иррациональное пространство. Ты это чувствуешь?

— Нет. По-моему, я в это не верю.

— Неважно, потому что мы так устроены, что не чувствуем. Ты, например, ешь суп и не проливаешь ни капли, хотя суп тоже переворачивается. Это просто математическая концепция, как квадратный корень из минус единицы — мы сталкиваемся с этим, когда переходим границу скорости света. Все это связано с многомерностью. Ты не должна этого ощущать, видеть, понимать, надо просто выработать для этого логические символы Но оно реально, если «реальное» что-нибудь означает. Никто никогда не видел электрона. Или мысли. Нельзя увидеть мысль, нельзя измерить, взвесить или попробовать ее, но мысли — самая реальная вещь в Галактике. — Торби цитировал Бэзлима.

Она посмотрела на него с восхищением:

— Ты, должно быть, ужасно умный, Торби. «Никто никогда не видел мысли.» Это мне нравится.

Торби с удовольствием принял похвалу.

Придя к себе в комнату, он увидел, что Фриц читает, лежа в постели. Торби ощутил приятное чувство, которое появляется, когда говоришь с жаждущим знаний человеком.

— Привет, Фриц! Занимаешься? Или попусту убиваешь время?

— Привет. Занимаюсь. Изучаю искусство.

— Смотри, чтоб Бабушка тебя не поймала, — Торби оглянулся.

— Будет что предложить этим проклятым слизнякам, когда мы в следующий раз попадем на Финстер. — Вуламурра была «цивилизованной планетой», и холостяки пополнили свои запасы картинок. — Ты выглядишь так, как будто выжал премию из лозианцев. Что стряслось?

— А, с Лоэн потолковали. Я ей объяснил про n-пространство… будь я проклят, если она не схватывает на лету.

Фриц спокойно смотрел на него.

— Да, она сообразительная. — И добавил: — Когда Бабушка ее прогонит?

— Ты о чем?

— Не прогонит?

— Не будь дурнем!

— Мм-м… Ты находишь ее интересной. И умной. Хочешь знать, насколько она умна?

— Ну?

— Она такая умная, что на «Эль Нидо» училась в школе. Ее специальность — математика. Точнее, многомерная геометрия.

— Не может быть!

— Я случайно считывал ее пленку. Спроси ее сам.

— Ну и ну! А почему она здесь не изучает математику?

— Спроси Бабушку. Торби, мой тощий и глупенький братишка! По-моему, ты повредился головкой! Но я тебя люблю такого, какой ты есть, даже за то, как неловко и мило вытираешь слюну с подбородка. Хочешь совет от старшего и умного?

— Валяй. Все равно скажешь.

— Спасибо. Лоэн славная девочка, наверное, с ней приятно решать уравнения всю жизнь. Но я не выношу, когда человеку всучают товар до того, как он попадет на рынок. Если продержишься до следующего прыжка, то увидишь, что у Народа много молоденьких девушек. Несколько тысяч.

— Я жену не ищу!

— Тю-тю! Мужчина должен искать. Подожди Слета — там и подыщешь. А теперь заткнись, я изучаю искусство.

— А кто болтает?

Торби не спросил Лоэн, чем она занималась на «Эль Нидо», но у него раскрылись глаза на то, что он всего лишь пешка в этой игре. Это его задело. Слова доктора Мэйдер врывались в его сон: «До того, как Бабушка решит тебя женить… если не успеешь — ты пропал!»

Отец и вуламуррский чиновник болтали, а Торби хмурился. Покинуть ли ему «Сизу»? Если он не хочет быть маркетером всю жизнь, он должен выбраться отсюда, пока еще не женат. Конечно, он мог и не спешить — как Фриц. Нет, он ничего не имел против Лоэн, хоть она его дурачила.

Но, если он собирается уходить — а он сомневался, сможет ли выдержать подчиненную обычаям монотонную жизнь, — тогда лучшего шанса, чем Вуламурра, пожалуй, не будет долгие годы. Никаких каст, никаких гильдий, никакой нищеты, никаких иммиграционных законов — ведь они признают даже мутантов! Торби видел шестипалых, волосатых, альбиносов, волчеухих, гигантов и другие существа с отклонениями. Если человек способен работать, Вуламурра его примет.

Но как это сделать? Сказать «извините», выйти из комнаты — и бежать? Затеряться, пока «Сизу» не взлетит? Он не может пойти на это. Предать отца, «Сизу» — он слишком многим им обязан.

Что тогда? Сказать Бабушке, что он хочет уйти? Да скорее звезды погаснут, чем Бабушка его отпустит. Неблагодарность к «Сизу» Бабушка будет рассматривать как непростительный грех.

А кроме того… Приближается Слет. Он жаждал увидеть Слет. И нехорошо будет выйти из пьесы. Он не отдавал себе отчета в своих мыслях, хотя увлекся театром… ему все-таки не хотелось играть героя в мелодраме — а ждать было нельзя.

Итак, он избегал решения вопроса, откладывая его.

— Мы уходим, — капитан Крауза положил руку ему на плечо.

— Ох, извините, отец. Я задумался.

— Думай, сынок, это всегда полезно. До свидания, директор, в следующий раз надеюсь зайти к вам снова.

— Меня здесь не будет, капитан. Я собираюсь найти себе место где-нибудь на краю земли. Участок возьму. Если когда-нибудь устанете от стальных палуб, для вас тут найдется место. И для вашего сына.

На лице капитана не выразилось отвращения.

— Спасибо. Но мы не знаем, за какой конец плуга браться. Мы маркетеры.