Гражданин Города Солнца. Повесть о Томмазо Кампанелле

Но больше всего подружился Кампанелла с двумя неразлучниками — Джамбаттистой Кларио и Оттавио Лонго да Барлеттой. Кларио — известный медик. Он много путешествовал по Европе, одно время был лейб-медиком эрцгерцогини Марии Габсбургской, потом вернулся в Италию, поселился в Падуе, больше прежнего увлекся науками. Кларио носил круглую шапку и плащ, как принято у медиков в немецких землях, но из-под шапки выбивались длинные ухоженные волосы, а под плащом виднелась тонкая куртка, кружевная рубашка, как подобает итальянскому «джентильуомо» — человеку благородному, щеголю. У него были сильные ловкие пальцы. Разговаривая, Кларио постоянно вязал узелки на льняных нитках — упражнение хирурга. Знакомство перешло в приязнь. Когда Кларио вручили диплом доктора Падуанского университета, он пригласил Кампанеллу в свидетели. Тот явился на торжественную церемонию в одеянии студента. «Друзья моих друзей — мои друзья». Следуя этой старой поговорке, Кампанелла подружился с Лонго — постоянным спутником Кларио. Оттавио Лонго был весел, учтив, обходителен. Светлая бородка опушала тонкое лицо. Он походил на молодых людей с портретов Тициана. Знал это и старался подчеркнуть такое сходство.

Жить приходилось всяко — на доброхотные даяния, уроками, если подворачивались, перепиской.

Но главное — ученые занятия. Кампанелла трудился неутомимо. Он восстановил по памяти украденные рукописи — адская работа! — начал писать «Новую физиологию», переделал старое сочинение «О смысле вещей», принялся за книгу с дерзким названием: «Апология Телезия».

Когда только он все это успевал? Студенты проводили долгие часы за трапезами, в болтовне, за игрой в кости и карты, подолгу сидели на нагретых солнцем камнях, глядели на прохожих, дремали, сплетничали. Готовый часами толковать о философских проблемах, он томился, если беседа шла о пустяках. Разговоры, как стричь волосы, носить бороду или не носить, споры о покрое куртки и ширине штанов казались ему чепухой. Столько книг надобно прочитать и столько написать, столько загадок разгадать, столько заблуждений оспорить! Каждый день следует жить так, будто он — последний. Если день не родил новой мысли и новой строки, он убит. Геракл не позволял себе передышек.

Кампанелла жил в обители святого Августина. Генерал доминиканского ордена, второе лицо после папы, объезжая свою округу, соблаговолил остановиться в ее стенах. Молодые монахи, имевшие основания не любить орденского генерала, ворвались к нему в келью и оскорбили его. Трясясь от страха, настоятель послал за стражниками. Схватили и невиновных. Кампанелла снова оказался за решеткой.

Он знал зачинщиков происшествия, но не назвал их, чтобы обелить себя. Быть наушником гнусно! Кампанелла твердил одно и то же. Спал. Ничего не видел. Ничего не слышал. Ничего не знает. Это подтвердили соседи по келье. После кратковременного заключения его отпустили. Больше он в монастырь ни ногой.

Кампанелла решил снять монашеское одеяние. Никому из орденского начальства о том не говоря, он записался в университет как испанский студент, стал посещать лекции. А поселился в одном из самых бедных домов города Падуя. Ему нужен стол, табурет, светильник. Спать можно и на полу. Можно обитать в бочке, как Диоген, а в голове держать Вселенную. Но размышляя о Вселенной, он не забывал Италии. Он вспоминал Дионисия и лучше, чем прежде, понимал друга. Того терзало, что их родина, великая страна, превращена в лоскутное одеяло. За время странствий Кампанелла узнал, как живется в разных ее землях. Невеселыми были эти наблюдения. Страна расколота, разорвана, растерзана. Части ее враждуют между собой, как возненавидевшие друг друга дети одной матери. На севере — Венецианская республика, в Средней Италии — Тосканское герцогство. Земли от Равенны на севере до Сполето на юге — владения папы. На самом юге — Неаполитанское королевство, где уже много лет господствуют испанцы. А еще есть городские республики, самостоятельные сеньории, маркизаты. Всюду свои властители, свои законы, свои пошлины, свои разбойники. И очень схожие беды. Всего больнее думать о его родной Калабрии. На ее земле хозяйничают испанцы; на ее берега нападают пираты. Край беднее и беззащитнее всех других итальянских земель. Простым людям нет житья от междоусобиц провинциальных баронов и знатных дворянских родов. В своих владениях господа чинят неправый суд и скорую расправу. В Неаполе при дворе все важные посты захватила испанская знать. Что ей до судьбы Калабрии! А местных уроженцев к управлению Калабрией не допускают.