Гражданин мира, или письма китайского философа, проживающего в Лондоне, своим друзьям на востоке

- Возможно ли, - воскликнул я, - считать подобную страсть естественной, когда даже наши суждения о красоте, ее вдохновляющей, полностью зависят от моды и каприза. Древние, считавшие себя тонкими ценителями красоты, восхищались узким лбом, рыжими волосами и сросшимися бровями. Таковы были прелести, некогда пленявшие Катулла, Овидия и Анакреонта {1}. Нынешние дамы вознегодовали бы, если бы их поклонники вздумали восхвалять их за подобные достоинства. И оживи сейчас древняя красавица, то ей, прежде чем показаться в обществе, пришлось бы прибегнуть к услугам щипчиков для выщипывания волос, тюрбана и свинцового гребня.

Однако различия между людьми древности и нынешними не столь велики, как между людьми, живущими в различных странах. Так, например, влюбленный из Гонгоры вздыхает по толстым губам, а китаец вдохновенно восхваляет тонкие; в Черкесии прямой нос считается наиболее отвечающим канонам красоты, но стоит вам пересечь горы, отделяющие эту страну от татар, и окажется, что там в чести приплюснутые носы, желтая кожа и глаза, между которыми три дюйма расстояния. В Персии и некоторых других странах мужчина, женясь, предпочитает, чтобы невеста была девушки, а на Филиппинских островах, если жених обнаружит в брачную ночь, что ему подсунули девственницу, то брак немедленно расторгается и невесту с позором возвращают родителям {2}. Кое-где на Востоке стоимость красивой женщины, надлежащим образом откормленной, достигает нередко 100 золотых монет, а в королевстве Лоанго {3} самых знатных дам обменивают на свиней. Принцесс, правда, сбывают повыгоднее: за них запрашивают иногда даже корову. Да что говорить! Разве я не вижу, что даже в Англии лучшие представительницы прекрасного пола находятся в пренебрежении? Ведь здесь вступают в брак и помышляют о любви одни только старики да старухи, которым удалось скопить деньжат! Разве я не вижу, как в цветущую пору жизни - от 15 до 21 года - девушку по сути лишают всего, на что она имеет право, и обрекают на девственность? Как! Неужели я стану называть любовью то перестоявшееся чувство, которое питают друг к другу пятидесятишестилетний холостяк и сорокадевятилетняя вдовушка? Никогда! Какая польза обществу от союза, при котором брюхатым чаще оказывается мужчина? Кто докажет мне, что такое чувство естественно? Разве что род людской становится более приспособлен для любви по мере приближения к старости и, подобно шелковичным червям, начинает размножаться перед смертью?

- Независимо от того, естественное ли это чувство или нет, глубокомысленно возразил мой друг, - оно несомненно способствует счастью в любом человеческом обществе. Все земные наслаждения недолговечны, и время от времени мы ими пресыщаемся; любовь - это средство продлить наивысшее из них, и, без сомнения, лишь тот игрок, который делает наибольшую ставку, сулящую самый крупный выигрыш, окажется к концу жизни победителем. Так думал и Ванини {4}, говоривший, что "каждый час без любви прожит напрасно". Его обвинители неспособны были постичь значение этих слов, и несчастный защитник любви погиб в пламени, увы, отнюдь не метафорическом. Не говоря уже о тех радостях, которые сулит это чувство каждому из нас, благодаря ему жизнь общества также неизбежно совершенствуется. Любой закон, ставящий ему препоны, делает жизнь человека беднее и ослабляет государство. Хотя любовь не может привить душе человеческой нравственные начала, но зато она способна развить их, будь они там заложены: сострадание, щедрость и великодушие начинают еще больше сверкать под ее воздействием, и одного этого чувства достаточно, чтобы облагородить любого мужлана.

Однако это редкостное растение отличается чрезвычайной хрупкостью: требуется немалое искусство, дабы оно произросло в обществе, но достаточно самой малой невзгоды, и оно тотчас погибает. Вспомним, как любовь была истреблена в Риме и с каким трудом возродилась она затем в Европе; любовь как будто дремала на протяжении веков и наконец проложила себе путь к нам благодаря поединкам, турнирам, драконам и мечтам о рыцарском служении. В остальном мире, за исключением Китая, люди никогда не имели ни малейшего представления, сколь сладостна и благодетельна любовь. В этих странах мужчины, обнаружив, что они сильнее женщин, утвердили свое безоговорочное главенство, и это вполне естественно, а потому любовь, которая отказывается от этого естественного преимущества, несомненно должна быть следствием искусства, цель которого- продлить наши лучшие мгновенья и украсить жизнь общества.