Гражданин, политик, воин

Мне стало интересно, что эти такие разные люди думают об Ахмад Шахе Масуде. О нем говорили много, но, как ни странно, не спорили. Как я понял, он все же был непререкаемым, приемлемым для всех авторитетом. Обвиняли его со злостью и досадой только в одном, что он всегда уступает власть другим, и не хочет быть первым лицом страны. А Масуд, считали они, мог бы остановить братоубийственную войну, потому что его признают все, даже Хекматиар, самый ярый его противник, и добавляли, что если бы он не поддерживал Масуда, то многие его сторонники отвернулись бы от своего лидера. Во всем этом было много фольклора, который народ всегда создает о своих злых и добрых героях.

В одной из историй Масуд, проезжая по селу в панджшерской долине, увидел двухэтажный дом и спросил: “Чей это дом?” Ему назвали имя владельца. Им оказался один из ближайших сподвижников Масуда. Он задумался и сказал: “Хороший дом”. А несколько дней спустя, встретив хозяина дома, при всех поздравил его и поблагодарил за постройку хорошего здания для местной школы. Тому ничего не осталось, как согласиться с этим.

Изначально я не хотел беспокоить Масуда, но когда понял, что без него не обойтись, оказалось, что его нет в Кабуле. Тем не менее утром 31 мая мне принесли от него записку, которую я передал в Баграме военному коменданту авиабазы амиру Биссмилахану. Он прочел ее и сказал: “Я ведь Вас и без записки амир-саиба знаю, Вы — наш гость. Ну неужели я бы не отправил Вас, если бы обстоятельства мне позволили”. Амир Биссмилахан, как и в предыдущие дни, был очень гостеприимен, кормил меня пловом и шутками, хотя как потом выяснилось, ему вовсе было не до шуток. За его вертолетами охотились истребители Дустома.

Следующее утро в Баграме, как обычно, началось с ожидания. Вертолета на Талукан опять не было, а впереди был длинный день. Эти поездки в Кабул и обратно вконец измотали меня, и я понимал, что в конце концов мне придется отказаться от идеи поездки в лагеря таджикских беженцев и вернуться назад. И вдруг около полудня приехал Ахмад Шах Масуд. Он очень сожалел, что я все еще не вылетел, сказал, что ему надо побеседовать с людьми, и предложил мне принять в этом участие. Так мне посчастливилось пробыть рядом с ним еще один день, когда он работал с населением.