Гражданин тьмы

Марютину обнаружил в затишке за павильоном "Пиво-воды", где, естественно, никто ничем не торговал, зато убойного вида санитар в белом маскхалате раздавал бесплатно нарядные книжечки Камасутры. Сидоркин на всякий случай взял сразу три и получил от санитара поощрительный жетон "Отличник сексуальной подготовки". Надин сидела на скамеечке рядом с тучным, импозантным господином в синем комбинезоне, удивительно похожим на Гаврюху Попова, одного из лидеров либеральных реформ, бывшего мэра, узаконившего взятку как высокоморальную норму демократии, ныне, к сожалению, полузабытого. "Интересно, - подумал Сидоркин, - по какой цене идет двойник великого реформатора на международном рынке?" Когда Сидоркин подошел, Гаврюха как раз произносил следующую фразу: "Никакие инвестиции, голубушка, не спасут эту страну, помимо частной собственности на землю. Поверьте стреляному воробью..."

Надин слушала внимательно. За несколько дней, прошедших с их встречи, она не изменилась, разве что немного осунулась и пудра плохо скрывала кровоподтек, спускающийся со скулы на шею. Серый комбинезон с бретельками и кокетливым зашитым кармашком на груди был ей очень к лицу.

- Прикурить не найдется? - глухо обратился к ней СиДоркин.

Надин подняла голову - и глаза их встретились. Это был ответственный момент, если учесть, что за ними следили. Девушка выдержала испытание с честью. Лишь глубоко вздохнула да дрогнули реснички - вот и все. Небрежным жестом, не вставая, протянула зажигалку, и Сидоркин прикурив и буркнув: "Спасибо, красотка!" - прижал к ее ладони клочок бумажки с запиской. Конечно, огромный риск, но другого выхода не было: время работало против них. В записке ничего не было, кроме даты и времени: через два дня, четверг, три часа ночи. Записка вместе с зажигалкой исчезла у нее в рукаве. Нельзя было задерживаться ни на секунду, но бес толкал его в бок, и он никак не мог оторваться от ее глаз, которые вдруг начали фосфоресцировать леденцовым светом.

- Профессор, у тебя на роже горчица, - пошутил он и наконец неловко зашаркал прочь.

- Хамло! - донеслось вдогонку, - Уверяю, голубушка, самый гуманный способ избавиться от плебса - глобальная стерилизация.

Еще успел услышать игривый смешок Надин. Дошел до гаража, откуда навстречу вывернулся дюжий охранник с автоматом наизготовку. Наставив дуло, предупредил:

- Проваливай. Запретная зона.

- Покурить не желаешь, братан? - улыбнулся Сидоркин. - Имеется натуральная махра.

- Ты что, подсиненный? - Детина свирепо выкатил желтые бельма. - Или выездной?

- Я прогуливаюсь, - обиженно пояснил Сидоркин. - С разрешения начальства. Никакой не подсиненный. Такой же трефовый, как и ты.

Из-за спины охранника, в открытом проеме железных ворот разглядел три тачки - джип, "Фольксваген" и фары какого-то неведомого лимузина с рылом, как у "Форда". В глубине копошился мастеровой, что-то ладил на верстаке. Запор на воротах обычный, с японской начинкой. Сверху - стеклянный глаз телескопа.

- Откуда взялся такой шустрый? - поинтересовался охранник.

- От Падучего, из крематория. Туда приставлен.

- Что же он тебе не объяснил, где можно шляться, а где нет? Ведь тебе, сучонку, повезло. Не Марик на смене. Он балабонить с вашим братом не любит. Сразу всадил бы блямбу между глаз - и не шукай вечерами.

- За что?

- За серое пальто... Нервы у него, понял? Все, канай отсюда! Кому сказал?

Охранник сделал вид, что дергает спуск на автомате, но Сидоркин видел, что настоящей злобы в нем нет. Испытывать его терпение, конечно, не следовало, но он решил проверить, действуют ли на территории хосписа обыкновенные рыночные законы. Отступил на шаг, слезливо забормотал:

- Не сердитесь, господин офицер, я все объясню. У меня сызмалу большая приверженность к тачкам, а своей никогда не имел. Вот и тянет хоть на чужие полюбоваться. Сейчас укапаю, не сердитесь. Дозвольте еще один вопрос задать?

- Чего тебе?

- У меня какая мечта-то? Хоть разок на иноземной прокатиться. А как сделать, не знаю. Все гонят, проклинают. Не могли бы вы поспособствовать, господин офицер?

- Ты что, поганка, совсем опупел?

- Не задаром, конечно. Деньжат-то я подкопил. Заплатить готов. Но хотелось бы, конечно, в такую усесться, как энта, с красными фарами. Охранник огляделся, опустил автомат.

- И скоко, говоришь, подкопил бабок?

- Врать не стану, а сотни полторы зеленых наскресть могу, - с гордостью объявил Сидоркин.

- Давай сюда! - Охранник протянул лапу, которая неожиданно вытянулась на полтора метра вперед. Сидоркин хихикнул.

- Извиняйте, господин офицер, но я же не лох. Такие башли с собой не ношу.

- Не доверяешь, что ли? - Детина скрипнул зубами и снова вскинул автомат.

Сидоркину показалось, на самом деле готов пальнуть. Поспешил оправдаться:

- Что вы, господин офицер, я в людях разбираюсь. Вы честный человек, видно. Принесу, когда скажете.

- Ладно, давай поближе к ночи. Когда стемнеет.

- Сегодня никак не смогу, работы невпроворот. Вы когда в другой раз на смене?

Детина пожевал толстыми губищами, какая-то мысль в Нем бродила. Понятно какая.

- Через двое суток, в четверг.