Гражданская история безумной войны

Утром 13 ноября линию фронта в районе литовского города Паневежиса пересекла солидная советская делегация: вольноопределяющийся, военный врач и поручик гусарского полка. Они несли текст советского предложения о перемирии и о начале переговоров.

Уже на следующий день германское правительство назначило срок переговоров — 19 ноября в Брест-Литовске.

24 ноября договорились о перемирии до 1 января 1918 года. 2 декабря в Брест-Литовск прибыла делегация большевиков во главе с А. А. Иоффе, и 12 декабря начались сами переговоры…

С германской стороны переговоры вели принц Макс Баденский и принц Эрнст Гогенлоэ. С советской стороны в состав делегации входил один матрос, один крестьянин и один рабочий — в качестве символов опор новой власти.

Принц М. Баденский оставил потрясающе интересные воспоминания об этих переговорах. Его на обеде посадили рядом с левой эсеркой Анастасией Александровной Биценко. В 1905 году эсерка убила бывшего военного министра В. В. Сахарова и считалась очень уважаемым товарищем. По мнению М. Баденского, она заслужила эту честь (сидеть с ним) именно совершением убийства.

Впрочем, состав делегации неоднократно менялся. Начальник немецкого штаба Восточного фронта Макс Гофман вспоминал не без яда, что члены советской делегации производили на него сложное впечатление… С одной стороны, А. А. Иоффе, Л. Б. Каменев, Г. Я. Сокольников казались очень умными людьми… С другой — они с энтузиазмом рассуждали о необходимости привести мировой пролетариат к вершинам неслыханного счастья — к Мировой революции.

«Что было откровенно и очень интересно, но вряд ли уместно и дипломатично», — отмечает М. Гофман. Именно в ходе переговоров родилась формула, что большевики — это «правительство безумия».

Переговоры откровенно заходили в тупик: ни одна сторона даже и при желании не могла бы выполнить требования второй. Мир без аннексий и контрибуций? Но уже давно для Германии и Австро-Венгрии захваченные на востоке территории работали на их снабжение, как часть их развалившегося за время войны хозяйства. И так в Вене в октябре прошла голодная демонстрация, в Берлине усиливались волнения под экономическими лозунгами. Отказаться от продовольствия с Востока, в первую очередь Украины, для германцев стало физически невозможно.

Да немцы и не хотели безрезультатного мира. Большевики выполнили даже больше, чем можно было ожидать: фактически развалили и уничтожили всю русскую армию, остановили войну на громадном Восточном фронте. Это давало шанс! Ведь Соединенные Штаты хоть долго не вступали в войну, в конце концов решились: вскоре должны были подойти американские войска.

Центральные державы хотели одного: перебросить на Западный фронт как можно больше войск и нанести поражение Англии и Франции до того, как подойдут свежие американцы. Значит, надо тянуть переговоры! На Рождество они согласились с формулой большевиков: «мир без аннексий и контрибуций на основе самоопределения народов».

Ага! Ну и какую же часть оккупированной России они готовы очистить?! В какие сроки?!

— Ни одного миллиметра! — ответил Гофман.

И пояснил обалдевшим коммунистам: ведь народы оккупированных немцами стран вовсе не хотят жить в составе России.

Коммунисты оказались в крайне сложном положении. Воевать они не могли ни технически, ни политически.

Армия разбежалась. Большевики сначала развалили и уничтожили армию, а потом сели за стол переговоров. Говорить с позиции силы они не могли.

Политически воевать было невозможно, потому что сами же коммунисты учили солдат: война ведется для обогащения буржуев. Придем к власти — и сразу покончим с войной. После этого сказать — «воюем дальше» было совершенно невозможно.

Заключить договор на условиях кайзера? Тоже немыслимо! Против такого договора поднялась бы вся Россия… И левые, и правые противники большевиков увидели бы в подчинении России кто предательство национальных интересов, кто «интересов революции» и «интересов рабочего класса».

Даже в рядах большевиков не было единства: многие «левые коммунисты» считали «политически вредным» вести переговоры с кайзером. Зачем? Скоро в Германии тоже начнется революция. А если не начнется, все равно в России революция обречена. Ведь у Карла Маркса ясно написано — Мировая революция может произойти только в самых развитых странах… Если Россия и есть «слабое звено в цепи империализма», все равно должны подняться остальные, центральные звенья этой «цепи» — страны Европы.

Так думали Дзержинский, Бухарин, Покровский, Арманд, Коллонтай… Немало! Две крупнейшие парторганизации — Петрограда и Москвы — требовали прекратить всякие переговоры с «империалистическими хищниками».

САПОГ ГЕНЕРАЛА ГОФМАНА КАК ДИПЛОМАТИЧЕСКИЙ АРГУМЕНТ

И тогда большевики начали… затягивать переговоры. Они очень уж рассчитывали, что в Германии грянет революция и все получится само собой.