Гражданская кампания

— Полагаю, мы — перевалочный пункт. Мы спокон веку теряли население в пользу Форбарр-Султана. И чертова прорва верноподданных последовала в прошлом году за вице-королем на Зергияр. С другой стороны, окружной университет, новые колледжи и медицинские комплексы в Хассадаре притягивают народ. Ну, как бы то ни было, граф Формюир — вечный аутсайдер в этой демографической игре. И он внедрил то, что чистосердечно считает очень прогрессивным личным — оч-чень личным, должен заметить — решением.

Чашка Катрионы опустела, но у нее уже давно пропало всякое желание уйти. Казалось, она может слушать лорда Форкосигана часами, когда он вот такой, как сейчас.

— Формюир, — продолжил Форкосиган, — закупил тридцать маточных репликаторов и нескольких медтехников для обслуживания оных и приступил к… э-э-э… производству подданных. Эдакий персональный центр воспроизводства с единственным донором спермы. Угадайте кем.

— Формюиром? — предположил Марк.

— И никем иным. Тот же принцип, что в гареме, только по-другому. Ах да, и в настоящий момент он клепает только девочек. Первой партии, если не ошибаюсь, уже около двух лет. На удивление симпатичные, кстати.

Катриона вытаращила глаза, представив целый выводок девчушек. Напоминает детский сад — или, в зависимости от количества децибел, акустическую гранату. Мне всегда хотелось дочек. Не одну дочь, а много, чтобы у них были сестры, которых у меня никогда не было. А теперь уже поздно. Ни одной дочки у нее и десятки — у Формюира. Свинья какая! Это нечестно! Катриона с изумлением обнаружила, что должна бы испытывать возмущение, а она лишь завидует. Что жена Формюира… Погодите-ка! Она нахмурилась:

— А где он взял яйцеклетки? У графини?

— А вот тут возникает следующая правовая заминка во всей этой истории, — жизнерадостно сообщил Форкосиган. — Графиня, у которой четверо своих — и его — детей-подростков, не желает иметь с этим делом ничего общего. Вообще-то она перестала с ним разговаривать и уехала. Один из оруженосцев Формюира по секрету поведал Пиму, что, когда граф в последний раз попытался навязать ей… хм… супружеский визит и пригрозил высадить дверь, графиня вылила ему на голову из окна ведро воды а дело было в разгар зимы — и пригрозила лично согреть его плазмотроном. А потом запустила в мужа ведром с воплем, что раз уж он так любит эти свои пластмассовые жбаны, то может воспользоваться и этим ведром. Я верно изложил, Пим?

— Не совсем дословно, но почти так, милорд.

— А она попала в него? — заинтересовался Марк.

— Да. Как я понимаю, у нее меткий глаз.

— Полагаю, в таком случае угроза прибегнуть к плазмотрону произвела должное впечатление.

— С точки зрения профессионала, — пояснил Пим, — когда стоишь рядом с мишенью, не отличающийся меткостью агрессор куда опаснее. Как бы то ни было, оруженосец графа убедил его покинуть поле боя.

— Но мы отвлеклись, — ухмыльнулся Форкосиган. — О, спасибо, Пим. — Внимательный оруженосец невозмутимо налил своему лорду еще кофе, затем снова наполнил чашки Катрионы и лорда Марка. — В окружной столице Формюира вот уже несколько лет работает коммерческий центр воспроизводства с маточными репликаторами, где растят детишек для состоятельных людей, — продолжил Форкосиган. — Когда какая-нибудь пара приходит туда, медики, как правило, берут у жены несколько яйцеклеток. Это самая сложная и дорогая процедура. Запасные яйцеклетки некоторое время хранятся в замороженном виде, и если их не востребуют, в дальнейшем уничтожаются. Или должны уничтожаться. Граф Формюир подошел к вопросу с практической точки зрения. Он приказал своим медикам собирать все лишние жизнеспособные яйцеклетки. Этим решением он особенно гордился, когда рассказывал мне всю эту историю.

А вот это действительно ужасало. Никки Катриона родила сама, но с тем же успехом могло быть и иначе. Если бы у Тьена хватило здравого смысла или она сама из элементарной предосторожности воспротивилась бы, вместо того чтобы позволить соблазнить себя романтическими бреднями на тему естественных родов, они с Тьеном вполне могли прибегнуть к маточному репликатору. И ей не составляло труда представить себе собственную реакцию, узнай она сейчас, что давно желанная дочка — отныне собственность какого-то эксцентрика вроде Формюира…

— А кто-нибудь из женщин знает об этом? — спросила Катриона. — Из тех, чьи яйцеклетки были… украдены, если можно так выразиться?