Гражданская Оборона (Омск) (1982-1990)

Летов не богатый, но и не бедный. «Мы иногда зарабатываем какие-то деньги, но они тратятся в основном на аппаратуру и на проживание, тем более, что оно становится сейчас очень жестоким, дорого стоит. Тем более что мне нужно кормить группу. Что я в последнее время и делаю», — говорит Егор.

К наркотикам и наркоманам он относится плохо, к торчкам, что называется. Есть два принципа приема наркотиков. Когда человек делает это для обретения силы в определенные моменты, и когда хочет избежать реальности. Последние обычно умирают. Летов — из области живчиков, ему нравится жить, нравятся живые. Легализация? Легализируй или нет — все равно это существует. Кому надо — все находят. «А вот, например, ЛСД — это вообще не наркотик. Это очень опасная штука, которая носит психологический характер. Мы иногда употребляем. Я считаю, что это полезно. Но дураку ЛСД есть нельзя. Очень сильно расширяется сознание на какое-то время, используется для того, чтобы понять — правильно ли ты двигаешься, или нет. Правильно ли ты смотришь на жизнь или в чем-то сильно лажанулся. Обычно у человека используется 2–4 процента мозга. Считается, что под ЛСД работает 16 процентов. Детям и дуракам, разумеется, этого давать нельзя. Можно с ума сойти, действительно», — объясняет Егор свой опыт принятия ЛСД.

Читает Летов сейчас в основном, «Спорт-Экспресс» и фантастику, либо очень научные книжки относительно психологии — всевозможные психологические разработки 20 века. И по магии, хотя он сам может таких книг написать огромное количество. Опыт очень богатый. Пелевин — очень плохой писатель, попс такой современный, издевательство. Нельзя так писать о таких вещах.

Хотя Егор читает также то, что пишут о нем. Раньше читал постоянно, то радовался, то противно становилось, а в последнее время просто смешно становится. Прочитал книгу про Янку — такой смех разобрал, сидел и хохотал до слез. До какой степени народ воспринимает их совершенно не так, как это было на самом деле. Как Янка писала, кто она была, как Летов с ней дрался, что это было на самом деле. Все думают, что это был такой серьезный человек, что она, в частности с собой покончила, что это была такая трагедия. Это был веселейший человек, веселее всех нас вместе взятых. Егор вообще к ней имеет не такое близкое отношение как многие думают. Он иногда помогал, когда просили, а вообще Янка жила своей жизнью. Иногда они встречались, а большее время Летов только слышал, как про нее чудеса рассказывают.

Так вот, в книге каждый пишет что-то, все смотрят — и ничего не видят. А на самом деле смотрят-то не туда. Человек совсем в другом месте находится. Все смотрят в какую-то точку, которую создали они сами и хотят видеть именно такой персонаж, который там. Таким же образом все смотрят и на Летова. Думают, мол, Егор Летов — серьезный человек.

Кризисом своего жанра Егор считает кризис всего искусства, кризис культуры. Проявление культуры в том виде, в котором она проявляется. В кино, в литературе, в музыке. Это кризис. Видимо, что-то должно появиться другое. Сейчас люди живут как идиоты, в определенных схемах, полностью заторможенные, заквашенные в этих схемах — какие бы они не были — политические, эстетические, искусствоведческие. Панки, не панки — все равно дураки. Если человек себя как-то назвал — значит, дурак. Если в какой-то одной схеме ценностей находишься — все, обречен! Ты заточен в определенной системе и уже больше ничего не увидишь. Все, что делал Егор в этой жизни — ломал любые схемы, он и сейчас их ломает, и дальше будет ломать. Пока жив.

Егор считает, что во вселенском хаосе наша страна, наша культура последняя, где еще осталось сопротивление силам энтропии. Поколение, воспитывающееся в хаосе, мерзостях нынешних, уже потеряно, проиграло. И все равно, Россия — единственная великая держава в мире, способная еще воевать и побеждать, еще сопротивляющаяся натиску вавилонской — европейской и американской — культуры. «Вечность пахнет нефтью», — поет Летов. Это слова Бертрана Рассела. Россия сейчас скатывается к положению сырьевого придатка Запада. Процессы в геополитике и геофизике происходят столь стремительно и непредсказуемо, что говорить о том, что произойдет через год, просто невозможно. Россия в упадке и это беспокоит Егора.

Несомненно, все, о чем говорит и поет Егор Летов, составляет части его мировоззрения, существующего и функционирующего как художественная система. Сама по себе, эта система цельна и убедительна (даже точнее, заразительна), но она далека от сухой логической жесткости партийной программы. Летов не дает повода усомниться в своей искренности и в неизбывной готовности брать все на себя. Кажется, такая его судьба — брать на себя бремя и нести его. Но, как писал в свое время Фридрих Ницше, — «обремененный не может себя разнуздать», и следственно, не знает легкости, которая привилегия Сверхчеловека. Летов — человек земной, он может ошибаться, сбиваться и начинать сызнова. Вот почему и легкость бытия для него невыносима — как для святого Антония, искушаемого всеми чертями из адской бездны.