Гражданская война глазами красных командиров

Внутренняя обстановка в лагере революции сулила некоторые надежды на успех наступательной попытки. В своем месте мы уже указывали на ту волну мелкобуржуазных колебаний внутри Советской страны, внешним выражением которой явились весной 1919 г. броски вправо социал-соглашательских партий и временный скачок кверху кривой крестьянского повстанчества. И то и другое являлось результатом роста наших продовольственных затруднений к весне 1919 г. Противник проглядел только одно невыгодное для себя обстоятельство. Крестьянство в своем повстанчестве не выбрасывало лозунгов борьбы против советской власти, что свидетельствовало о прочном внедрении в нем самой идеи советской власти взамен идеи Учредительного собрания. Продовольственная разверстка особенно остро была почувствована крестьянством Поволжья. Здесь, в ближайшем тылу красного Восточного фронта, прокатилась волна крестьянского повстанчества по Симбирской и Казанской губерниям. Это обстоятельство в связи с неудачей 3-й красной армии и отправкой части сил с Восточного фронта на Южный создавало для армий Восточного фронта положение временной слабости.

Пользуясь этим положением, Главное командование противника решило продолжать стремиться к нанесению решительного удара на северном операционном направлении через Пермь – Вологду. Удар в этом направлении при удаче приводил его к соединению с войсками интервентов на Северном фронте. Соединившись же с интервентами, Колчак от Вологды мог развивать удар на Петроград – в обход оборонительной линии Волги и Камы. Одновременно с этим ударом белое командование нацеливало сильный удар на линию Средней Волги, примерно на фронт Казань – Симбирск, что кратчайшими путями выводило его на важнейшее для обеих сторон московское операционное направление и давало ему две постоянных переправы через Волгу (мосты у Свияжска и Симбирска). Последнее направление являлось более важным потому, что проходило по более населенным и богатым местными средствами губерниям и сближало войска Колчака с армиями южной контрреволюции.

Выполнение операции возлагалось на три отдельные армии, руководимые непосредственно штабом адмирала Колчака: Сибирская армия ген. Гайды в количестве 52 000 штыков и сабель при 83 орудиях была уже сосредоточена на вологодско-вятском направлении, примерно на полпути между Глазовом и Пермью; западная армия ген. Ханжина в количестве 48 000 штыков и сабель, при 120 орудиях развертывалась на фронте Бирск (исключительно) – Уфа (исключительно); оренбургские и уральские казаки – 11 000—13 000. Всего противник располагал 113 000 бойцов при свыше чем 200 орудиях. Из этого количества 93 000 бойцов занимали фронт в 450 км, сосредоточиваясь на нем тремя отдельными сильными группами на вологодском, сарапульском и уфимско-московском операционных направлениях. Стратегическими резервами противника являлись 3-дивизионный корпус ген. Каппеля в районе Челябинск – Курган – Кустанай и три пехотные дивизии, формировавшиеся в районе Омска.

Обращаясь к оценке плана противника, мы опять-таки должны прежде всего исходить из политического момента. Гигантский размер операции в пространстве и решительность конечных целей исключали возможность доведения ее в один прием до конца наличными силами белых армий. Значит, успех ее ставился в прямую зависимость от успеха последующих крестьянских мобилизаций. Но политическая линия колчаковского правительства в отношении крестьянства заранее исключала возможность всякого сотрудничества с ним крестьянства для своего собственного закабаления. Более того, всякая очередная мобилизация крестьянства нарушала неустойчивое социальное равновесие белых восточных армий не в пользу Колчака, растворяя офицерские кадры во враждебной им крестьянской массе и открывая выход к обостренной социальной борьбе в рамках самой армии. В таком положении сибирское командование могло рассчитывать на успех короткого удара, на ограниченный размах операции, и интересы политики и стратегии должны были толкнуть его на выбор таких операционных направлений, которые дали бы ему возможность поскорее подать руку Южному белому фронту. Все эти направления лежали южнее Уфы. Но образование сильного военного белого блока и возможное слияние белых правительств юга России и Сибири, очевидно, не улыбались английской политике. Она по-прежнему продолжала толкать оперативное мышление и волю Колчака в сторону Вятки и Вологды. Поэтому план весенней кампании белых 1919 г. носит на себе черты двойственности, вредной вообще в военном деле, а при сравнительной слабости сил – вредной особенно. Эта двойственность выражается в стремлении одновременно нанести два сильных удара и на Вятку, и на фронт Средней Волги.

Однако в замышляемом широком переходе в общее наступление противнику не удалось обеспечить взаимодействие с уральским казачеством. 4-я красная армия под командованием т. Фрунзе в течение февраля 1919 г. глубоко вклинилась между вооруженными силами оренбургских и уральских казаков, выдвигаясь на линию Лбищенск – Илецк – Орск.