Гражданская война. Миссия России

26 августа 1922 года турецкие войска перешли в наступление против греческих войск юго-западнее города Афьон-Карахисар, стремясь окружить и отрезать их от Измира (Смирны).

* * *

Али несколько раз рассказывал Кириллу о том, что воевал в дивизии Чапаева, а тот, в свою очередь, очень ценил, уважал командарма Фрунзе и дружил с ним. Юлдубаев даже видел его несколько раз рядом с Чапаевым в сражении под Уфой, на реке Белой, в июне 1919 года. Изгнанников не очень-то и верил тому, о чем рассказывал молодой переводчик. Не верил, что Красная армия могла породить одаренных полководцев-самородков из среды простого народа.

«Вот у белых: Слащев, Кутепов, Корнилов, Врангель, Деникин, наконец. У красных: Егоров, Каменев, Шапошников. Все-таки образование, а у многих – Академия Генерального штаба и опыт Германской войны за плечами. А тут какие-то Чапаев, Буденный, Жлоба, Тухачевский и прочие», – думал Кирилл.

Однако сам он вскоре понял, что его определили под начало действительно довольно способного и талантливого военачальника. Наступление под Карахисаром, к сожалению для него самого, убедило Изгнанникова. Турки неспроста поставили Фрунзе на должность главного военного советника при главнокомандующем их армией Нуреддин-паше.

Накануне наступления Изгнанников по надобностям службы побывал в большой палатке штаба фронта. Фрунзе он видел еще в Анкаре и сейчас же узнал его. Кирилл запомнил его смелые и внимательные серые глаза, высокий лоб, мужественное, широкое лицо, обрамленное бородкой, усы. Все свидетельствовало о высоком интеллекте, природном таланте. Сейчас тот в своей длиннополой кавалерийской шинели (которую так и не снял, хотя все члены российской миссии сменили форму) склонился над длинным и широким столом, на котором была развернута огромная британская карта-двухверстка. Рядом с ним, внимательно вглядываясь в карту, стоял Нуреддин-паша, пытаясь понять, что говорил его опытный союзник. Фрунзе, водя остро отточенным карандашом, что-то показывал, обращаясь то к переводчику, то к самому турецкому главкому. Переводил какой-то неизвестный Кириллу турецкий офицер. Российский командарм говорил довольно громко и четко, не шептал главкому на ухо, давая дельные советы, а словно отдавал приказы, словно колол дрова у себя во дворе.

– По данным разведки и авиаразведки, вот на этом участке, – Фрунзе сделал круговое движение карандашом, – у противника образовался разрыв в стыке его дивизий. Местность горная, труднопроходимая, но основной удар следует нанести именно здесь, – твердо произнес командарм и посмотрел на главкома.

Переводчик пояснил. Нуреддин молчал и лишь кивал головой.

– Вы должны свести все артиллерийские бригады в два крупных соединения и сосредоточить их на флангах на расстоянии не более двух верст от места прорыва. Затем провести мощную артподготовку. Противник будет ослаблен на флангах оперативного удара вашей армии. После этого немедленно атаковать силами не менее трех дивизий на участке фронта шириной в пять верст. Это сразу обеспечит вам успешный прорыв. Противник не сможет контратаковать и эффективно противодействовать вашей операции, – продолжал Фрунзе, убежденно обращаясь к Нуреддину.

Тот продолжал кивать головой. Турецкий штабной офицер, что-то негромко говорил по телефону, вслушивался и с уважением поглядывал на российского командарма.

* * *

Плывет над горами и долинами Центральной Азии августовское марево. В бинокль отчетливо видны серпантины тракта, уходящего на Термез, к границе с Афганистаном…

«Кто только не проходил по этой старой военной дороге… По ней через Восточную Бухару вторгся в Среднюю Азию Александр Македонский. Этой же дорогой, но в обратном порядке, проходили Чингисхан и Тамерлан. По ней и мы прошли в конце прошлого – двадцатого года. Разнесли в пух и прах войска Бухарского эмира», – думал Яков Мелкумов (Акоп Аршакович Мелкумян), не отрываясь от оптики бинокля.

Мелкумов – командир Отдельной Туркестанской кавалерийской бригады – Азиатский Мюрат! Так стали величать его здесь, в Туркестане, в эти огненные годы Гражданской войны. Наконец комбриг опустил бинокль…

Мысли и образы ушедших лет плывут перед глазами… Младотурок за их злодеяния впервые судили сами же турки в 1919 году. Но главарей убийц мирных армян и греков: Талаата, Джемала и Энвера – в Стамбуле приговорили к смертной казни. Только заочно. Кровавые оборотни успели скрыться. Но Акопу известно, что приговор турецкого Военного трибунала привели в исполнение смельчаки, армяне-мстители…