Гражданская война. Миссия России

Орудия изрыгают снаряды. Космин ослабляет ремешок фуражки и вытирает пот, проступивший на лбу. Снимает и вытирает несвежим платком пенсне. Звонит телефон. Из штаба приходит приказ срочно оставить позиции и расположить батареи в пяти верстах южнее, у железной дороги.

Кубанская конница, лишь частично отразив и ослабив удар красных, откатилась на юго-запад, перегруппировала свои силы и начала маневрировать. Но силы были явно неравны. Красные подтягивали все новые свежие части и вводили их в сражение. Конные полки Донского корпуса Мамонтова также маневрировали, и, пытаясь найти слабое место в плотном, смыкающемся полукольце частей Красной армии, наносили им короткие, но ощутимые удары. Но тщетно. Бой шел до глубокой ночи 19 октября. Буденный, заняв Монастырщину и Острожку, подошел к Воронежу.

Несколько дней сражение еще продолжалось у восточных окраин города. Гулко громыхали броней и били из орудий бронепоезда, заливались и рокотали пулеметы. 20 октября Конный корпус красных вновь перешел в наступление, но белые за ночь организовали умелое сопротивление, и красные были отбиты. Подошедшие на помощь Буденному части 12-й дивизии повели наступление на Масловку и далее на запад к реке Воронеж. Тогда белые, предвидя окружение, провели маневр и отвели часть войск за реку Дон перед фронтом 15-й и 16-й дивизий Красной армии. Наконец 23 октября Конный корпус Буденного во взаимодействии с 12-й и 15-й стрелковыми дивизиями 8-й армии начал наступление на Воронеж и после ожесточенных боев 24 октября ворвался в город. Однако корпуса Мамонтова и Шкуро умело вырвались из намечавшегося окружения под Воронежем и вывели с собой всю артиллерию и материальную часть.

Сам Ленин, получив телеграфное сообщение об этом, высоко оценил успех красного комкора. Инициатива перешла в руки командования Красной армии. Уже 26 октября 33-я стрелковая дивизия 8-й армии красных взяла станцию Лиски, отбросив последние части корпуса Мамонтова за Дон. Следом 42-я стрелковая дивизия 13-й армии 29 октября овладела станцией Долгоруково, способствуя наступлению корпуса Буденного на Касторное.

Отступление!.. Тяжело и муторно видеть тоскливые, посеревшие, осунувшиеся лица сослуживцев, соратников и подчиненных, несущих крест поражения и отхода. Николай Туроверов, отлежавший неделю в холодной повозке полевого дивизионного лазарета после контузии взрывной волной под Воронежем, застал людей своего полка именно такими.

Легкая снежная поземка, северный холодный ветер, голодные кони и люди. Значительная часть обозов и часть артиллерии взорваны, сожжены или просто брошены у дороги. Казачья конница, уходя от ударов, постоянно маневрирует, стараясь уязвить наступающего противника то в левый, то в правый фланг. Но и командование красных тоже не дураки, знают, с кем имеют дело. Обрадованный возвращением своего командира в строй вестовой готов услужить подъесаулу чем может. Он достал где-то вареной картошки в мундирах, немного хлеба. Николай привез из лазарета выданный ему паек – «спиртоцид» (как выразился вестовой), чистый, медицинский. Оный, граммов 250, выдал ему врач «на лечение» контузии, но и тому Туроверов рад. Сидя на телеге, он с вестовым выпил, закусил хлебом, присыпав его солью.

– Иваныч, благодарю тя сердешно за то, что поднял меня тоды в бою и всадил в седло. Избавил ты мя от смерти, а может быть, и от красного плена! Спаси тя Христос! – говорил он, пьянея.

Не знал подъесаул, что вестовой, вероятно, спас его дважды и еще ранее, когда выстрелил в красного, с которым Туроверов в сабельном бою рубился насмерть. Снежинки кружились и неслись на юг в холодном ветре. Захмелев от крепкого спирту, вестовой запел старую казачью: