Гражданская война. Миссия России

„Дондеже вся будутъ“… Да, у нас или как искони, или же кто сильный, тот и прав. Говорит же простой народ: „Закон – что дышло, куда повернул, то и вышло“. Но, вероятно, если так продлится до скончания века, то, когда придет на землю единый, последний правитель, „единый царь“, который поставит себя вместо Сына Божьего, то долго с Россией у него ничего не получится. Верно, Россия не подчинится его закону, ибо живет в своем „беззаконии“, вернее, по обычаю Кона. А возможно, случится и так, что и этот последний правитель не сможет обуздать Россию до самого Второго Пришествия.

О, Родина моя! Неодолимое, вечное страдание и долготерпение великого и страшного, доброго и сурового народа, такого же, как и страна, в которой рожден он сам. О, Господи! Да это даже и не страна, это – полигон страстей Твоих! Место самых страшных испытаний, возложенных на человечество. Место, где Творец дает волю для воплощения самым безумным, и самым великим, самым низким и самым благородным человеческим деяниям. И потому Россия всегда останется одной, единственной и в то же самое время единой, неделимой страной. Как бы ни кромсали ее. Как бы ни отрывали от нее окраины и Украины. Верно, Господь, возложив на нее особую миссию, не допустит иного. Замысел Божий о России и завет с ней воплощены в реальности. Не будучи единой, реализуется ли Россия в миссии своей?..»

Эпитафия

С тех пор, как зиждется Россия,

С мечом Иисуса на Земле,
Рожденным здесь, в ее стихии,
Прописан подвиг на челе.

Кто неразлучен с ней от роду

И принял меч и мир, как есть,
Им дней войны и дней свободы
Сияет свет – Спасенья весть.

Библия. Вторая книга Паралипоменон. Глава XI, строфы 3–4:

«Отложились Израильтяне отъ дома Давидова до сего дня…Такъ говоритъ Господь: не ходите и не начинайте войны съ братьями вашими; возвратитесь каждый въ домъ свой, ибо Мною сделано это».

Послесловие

Иванов Георгий. После отъезда из России первоначально перебрался в Берлин. Но год спустя был уже в столице Франции. В 1928 году в Париже, а затем в несколько измененном составе переизданная в 1952 году в Нью-Йорке, вышла книга воспоминаний Г. Иванова «Петербургские зимы», где автор подробно описал творческую жизнь Петербурга эпохи «Серебряного века» и, в частности, посвятил несколько страниц «Приюту комедиантов». Как мемуарист Иванов сравнил Петербург 1912–1922 годов с китайским театром теней.

Именно в эмиграции Иванову удалось создать свои лучшие произведения: стихотворные сборники «Розы» (1931 г.) «Портрет без сходства» (1951 г.), роман «Распад атома» (1938 г.). Он сумел передать «горькую правду о новом человеке»: «его опустошенность, потерю веры в прежние идеалы, душевную тревогу и трагический скептицизм».

В эмиграции, как и в Петербурге, Г. Иванов не мыслил свою жизнь вне литературного окружения. Здесь он был по-прежнему заметной фигурой светской жизни «русского Парижа». Одно время он являлся председателем «Зеленой лампы» – литературного салона, вдохновителями которого были З. Н. Гиппиус и Д. С. Мережковский. Хотя сам Георгий эту роль воспринимал как «декоративную». В эти годы он познакомился с Н. Туровероым, но был очень осторожен в оценках его творчества. Жена Иванова – И. Одоевцева – всячески поддерживала казачьего поэта и была с ним в дружеских отношениях.

Умер Иванов 26 августа 1958 года в Йере. В 1963 году останки его перезахоронены на русском некрополе близ Парижа на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.

Иванченко Филипп («батя-Филька»). Несмотря на арест, остался жив. Красные не расстреляли его, надеясь, что умрет сам от гангрены ноги. Однако Филипп выжил и остался в Балашовском уезде. В родную станицу вернуться опасался. Народ его побаивался. О нем ходила молва, что он был бандитом. Местная власть не разрешила ему проживать в каком-либо населенном пункте, и он поселился в своем доме на хуторе – на выселках близ села Большой Мелик. Одевался он по-казачьи, носил бурку и папаху и действительно выглядел грозно. В ухе имел серьгу – как последний мужчина в казачьем роду. По рассказам близких и родных, спрятанные где-то в лесах винтовку и шашку он зарыл ночью под высоким деревом, у реки Поповки. Красным не сдал.

После Гражданской войны он обзавелся семьей. Привез из родной станицы свою молодую жену Александру и зажил с ней. Она родила ему двух сыновей – Владимира и Ивана. Один из его сыновей пропал без вести в годы Великой Отечественной войны, другой погиб в советских лагерях. Сам Филипп умер в период межу 1968–1971 гг. Похоронен на местном кладбище у села Большой Мелик.