Гражданская война (октябрь 2008)

Мой бывший кратовский арендодатель, человек-легенда Яков Моисеевич,15 лет судился со своей сестрой Изольдой Моисеевной из-за трех метров забора. Изольда Моисеевна для охраны своих владений от рулетки Якова Моисеевича вынуждена была завести двух кавказских овчарок, я с ними, впрочем, очень дружил. Точку в этом споре поставила смерть Якова Моисеевича в Анталии: он умер в объятиях юной любовницы, так и не узнав, на чьей стороне была Истина. Сердце, утомленное дачной войной, перестало биться в самый ответственный момент.

Отдельный вид боевых действий - так называемые подъездные войны, когда соседи не могут договориться, как совместно обустроить их маленькую Россию и кто за это будет платить. Моя личная линия фронта проходит по вопросу консьержки. Я считаю, что это фигура ключевая, без которой в приличном доме обойтись невозможно. Некоторые мои соседи разделяют мою убежденность. Другие - нет. Те, кто не разделяет, имеют обыкновение выставлять на лестничную клетку пакеты с мусором так, как в приличных домах выставляли раньше, при уборке, подшивку журнала «Советская музыка» за какой-нибудь 1956 год. Эти же господа имеют обыкновение открывать подъезд разносчикам всякого печатного спама типа «Сотрудники инофирмы купят вашу квартиру» и источать из квартиры, как из газовой камеры, ужасающий запах картофеля, жаренного на маргарине. Наша старшая по дому, великая и ужасная Мина Марковна, убеждает меня смириться. «Вы должны помнить, дорогой, что это вы въехали в наш дом, а не мы в ваш». Все-таки удивительно твердо и заодно держится старая гвардия.

Тем временем во дворе, в нашем тишайшем московском дворе, где летом бьет фонтан, а к Новому году ставят елку, ситуация уже близка к боевой. Дело в том, что из-за непротивления злу старых «автолюбителей» насилию нынешних автовладельцев мы до сих пор не распределили стоянки для машин. Где хочешь, там и ставь. Но находятся, конечно, циничные умы, пытающиеся это правило обойти. С неведомых дорожек они притаскивают желто-оранжевые колпаки, которыми обычно огораживаются зоны асфальто-бетонных работ. И этими колпаками «метят» некое пространство для автомобиля. На эти колпаки я бросаюсь так, как разве что Солженицын бросался на несправедливость. Однажды дошло до драки: колпаков не было, но наглая рожа из 3-го подъезда заявила, что площадка его, потому что он ее, видите ли, «расчищает от снега».

Вообще, изобретательность, хитрожопость нашего народа не знает себе равных. Большевик, дорожкой длинною да ночкой лунною пробирающийся с коробкой спичек по чужим следам к вражеской хате. Русское семейство, девчачьей попсой выживающее из дома еврейских родственников. Еврейский бонвиван, десятилетиями выбивающий метры из родной сестры. Татарин, лопатой устанавливающий право собственности на сугроб. Я, с грузом колпаков в багажнике, партизаном выезжающий из двора. И нет ведь этому ни конца ни края.

* ХУДОЖЕСТВО * Аркадий Ипполитов Битва с Ахматовой

Рисунок Модильяни выставят в Фонтанном доме

Священные коровы раздражают. Они жирные, наглые, медлительные и, с точки зрения практического человека, совершенно бесполезные. Им поклоняются оголтелые фанатики с горящими глазами и осоловевшие ханжи, а коровы медленно жуют, поводят очами и иногда, подняв хвост, выпускают мощную струю навоза, густо-жидкую, остро пахнущую. Навоз падает с гулким шлепаньем, брызги по ветру летят, он, этот навоз, безусловно полезен, он насыщен, питателен, он, при умелом использовании, даже может что-то взрастить. Еще священные коровы гладкие, красивые, достойные, облизанные. Двигаются они с безнаказанной уверенностью, поводя толстыми боками, беззастенчиво расталкивая окружающее. Широкая публика, обманутая фанатиками и ханжами, бросается перед ними на колени и свято верует в то, что прикосновение к их жирным бокам излечивает язвы души и тела. Но радикалы и радикалки с мозгом маленьким, но чистым, претендующим на свободу, священных коров ненавидят. Душно им от них, тошно. Они хотят священных коров разорвать, сожрать, чтобы их не было, переварить и произвести на основе сожранного свои собственные какашки. Они не такие густые и пахучие, как навоз священных коров, но гораздо более оформленные. Они тверденькие, похожи на овечьи горошины, барабанят легко, с сухим стуком, и гораздо менее питательны. Кому что нравится, хотя, несомненно, священные коровы первичны. В этом их неоспоримое достоинство. Пожиратели священных коров без коров не могут, в то время как священные коровы прекрасно существуют и без своих пожирателей.

Любая так называемая «культура» превращается в загон для священных коров. Они там стоят, медленно жуют свое сено и производят тонны навоза. А за загородкой - толпа жаждущих их сожрать. Они жаждут правды, реальной правды, а не культа. Сожрать им священных коров не удается, только укусить, при этом коровы к укусам безразличны. Ведь они уже давно мертвы и, следовательно, бестелесны.