Гражданская война в Испании, 1936–1939

Даже идеологизированные историки, сознательно смягчающие многие факты, не могли скрыть правды о волне экстремистского насилия («высших формах политической борьбы»), захлестнувшей Испанию. Сразу после оглашения итогов выборов народ начал брать приступом тюрьмы и освобождать политзаключенных. (Вместе с ними на свободе оказались и уголовники, что никак не способствовало воцарению спокойствия.) Из-за границы возвращались левые экстремисты, сумевшие эмигрировать после восстания 1934 года. Амнистированные несли с собой заряд ненависти ко всем противникам Народного фронта. Бывшие эмигранты везли еще и инструкции Коминтерна…

Ходили слухи, что из Москвы в Испанию под чужими фамилиями прибывают эмиссары Сталина с заданием совершить государственный переворот. Правые газеты уверяли, что ими руководит венгерский коммунист Бела Кун — незадачливый глава венгерских Советов 1919 года и палач белых офицеров в Крыму 1920 года. На Западе он не без оснований пользовался славой второго Робеспьера. Позже выяснилось, что Кун тогда не покидал пределов СССР. Современные публикации, однако, подтверждают, что Коминтерн уже с 1932 года проявлял возрастающий интерес к событиям в Испании, увеличивал финансирование испанской компартии, активно инструктировал ее руководителей и т. д.

Несмотря на отсутствие в Мадриде советского посольства, страна была наводнена пропагандистскими брошюрами о процветании социализма в СССР и счастливой жизни советских трудящихся. Работу Коминтерна в Испании весной 1936 года возглавляли сразу три законспирированных международных революционера, давно бежавших с родины и существовавших на деньги советского народа — аргентинец Виктор Кодовилья, итальянец Пальмиро Тольятти и венгр Дьердь Гере.

Возможно, именно благодаря стараниям новых лидеров малозаметная и слабая ранее испанская компартия выбралась на политическую авансцену. Теперь она имела парламентскую фракцию, уверенно наращивала влияние в городах и впервые развернула массовую агитацию в деревне.

Ряды компартии стали пополняться за счет других партий и организаций.

«Коммунисты расширяли влияние во всех сферах, — свидетельствует испанский либеральный публицист Фернан Мануэль. — Их пропаганда достигала самых глухих сел. Старосты деревень встречали их с возгласом „Салют!“ и поднятым сжатым кулаком».

Каждая неделя отсрочки реакцией удара по Республике приводила в ряды компартии массы новых членов. Левые социалисты, обескураженные аморфностью и беспорядочностью политики своей партии, часто шли к коммунистам, у которых революционность сочеталась с великолепной дисциплиной. Сыновья старых анархистов, привлеченные военной действенностью компартии, стали отходить от идеологии отцов, чтобы вступить в молодую, со свежей кровью партию.

Компартия захватила идейное руководство в массовой «Объединенной социалистической молодежи» и ее военных формированиях. Под ее влиянием оказались левые социалисты вроде Альвареса дель Вайо. Их становилось все труднее отличить от коммунистов. Дель Вайо в марте 1936 года даже выезжал в столицу международного коммунизма — Москву, где встречался с высокопоставленным советским журналистом М.Е. Кольцовым (Фридляндом). Последнему предстояло вскоре прибыть в Испанию, а дель Вайо — стать министром. Только ли с Кольцовым виделся в Москве дель Вайо, очень близкий к Ларго Кабальеро, до сих пор остается загадкой…

Но дни наибольшего могущества испанских коммунистов были еще впереди.

Под влиянием левых экстремистов рабочие повсеместно начали выходить на улицы. Возобновились сильнейшие антицерковные бесчинства: ежемесячно подвергалось нападению до 40 храмов, дня не проходило без поджога какой-либо церкви. В стране начались массовые забастовки, политические демонстрации и крестьянские волнения, вызванные «провокациями реакционеров». Останавливались заводы и железные дороги, пустели строительные леса, закрывались магазины. Летом 1936 года в Мадриде бастовали строители, трамвайщики, официанты и даже тореадоры.

Почти все стачки (95 %) завершались победой рабочих. Они добились от хозяев сокращения рабочего дня при сохранении прежних ставок, введения страхования работников, улучшения условий труда и восстановления на рабочих местах всех уволенных после 1931 года.

С весны 1936 года забастовки стали переходить в захват рабочими предприятий, закрытых владельцами. В руки профсоюзов перешло несколько андалузских рудников и судоверфей, пивоваренный завод, мадридский трамвай. С апреля — мая крестьяне Андалузии, Валенсии и Каталонии под влиянием городских агитаторов в ряде мест приступили к присвоению и разделу помещичьих земель. Кое-где в подражание Советской России появились первые коллективные хозяйства. Испании Народного фронта суждено было познать насильственную коллективизацию без социализма.