Гражданская война в Испании, 1936–1939

Однако вся официальная Европа продолжала придерживаться политики «невмешательства». Аккредитованные в Мадриде послы и поверенные в делах Франции и Англии опубликовали ноту протеста против воздушных налетов, в которой звучали фразы: «беззащитное население», «ужасы бомбежек», «принципы человечности». Но нота была направлена не правительству Франко в Бургос и даже не в штаб-квартиру Лиги Наций в Женеве, а лишь в редакции мадридских газет.

За три дня было разрушено до ста зданий и пострадало еще несколько десятков. Бомбы поразили старинный дворец герцога Альбы, превращенный в музей, сгорел крупнейший рынок на площади Кармен, пострадала «Телефоника» — двадцатиэтажное здание центральной телефонной станции, превратилось в руины несколько медицинских центров.

В середине месяца в Мадрид с Арагонского фронта прибыло неожиданное подкрепление — хорошо оснащенная анархистская колонна Дуррути из 4000 человек. Ее приход говорил о многом.

Со стороны лидеров ФАИ появление колонны в Мадриде было платой за их допуск в министерские кресла. Так и не взявшему Сарагоссу Буэнавентуре Дуррути дорого дался этот шаг. На помощь «коммунистическому» Мадриду он двинулся вопреки прямому запрету оппозиционно настроенного «совета обороны Арагона». В Мадриде Дуррути — ранее непримиримый критик советских порядков — единственным из анархистских командиров принял к себе в колонну военного советника из СССР.

Его действия поддержали видные анархисты — ставшие министрами Гарсиа Оливер и Федерика Монсени. Казалось, испанские анархисты отступают от завещанных Бакуниным и Штирнером догматов о враждебности к государству и партиям. Но это было очередной иллюзией.

Анархисты-арагонцы и каталонцы, уже два месяца «делавшие революцию», а не воевавшие, были тем не менее уверены в успехе. Они сразу потребовали себе отдельный участок фронта, «чтобы другие партии не приписали себе их заслуги» и безапелляционно заявляли, что спасут столицу, а затем вернутся в Арагон и пойдут на Бургос. Но, оказавшись в «мадридском пекле», встретившись с марокканцами и побывав под артогнем, они стали утрачивать тягу к борьбе. Кроме того, в Хунте обороны Мадрида, где был всего один анархист — тяжело болевший после фронтового ранения Пестанья, добрая воля арагонцев не нашла должного отклика. Хунта не поставила их на довольствие и не снабжала, а собственного интендантства привыкшие все отбирать у населения анархисты не имели. Грабить же прифронтовые, полуразрушенные западные окраины столицы было бесполезно. В итоге уже 17 ноября арагонцы отказались наступать и большинством голосов потребовали перевода в тыл.

На митинговавших анархистов генерал Варела вскоре обрушил удар «Легиона Кондора» и Иностранного легиона. Националисты отбросили колонну Дуррути, переправились через Манса-нарес и овладели Университетским городком. В республиканской обороне образовалась опасная прореха.

Через обнаженный Университетский городок Иностранный легион беспрепятственно хлынул в пределы столицы, вторично вызвав в ней панику. Марокканцы одним броском с боем прошли в глубь городских кварталов более километра, упорно пробиваясь к площади Испании. На передовую срочно приехал Миаха. Его нередко обвиняли в ограниченности, пассивности, тщеславии и даже во внешнем сходстве с совой, но в этот день ему суждено было стать единственным испанским генералом, сражавшимся в гуще рядовых дружинников. «Трусы! — кричал он растерянным бойцам. — Не сметь отступать! Умрите вместе с вашим генералом!» Подоспевшие интербригады уничтожили авангард националистов, не допустив его к площади, и отбросили его остатки за пределы городской черты.

В Университетском городке несколько дней шло настоящее побоище. Борьба, как позже в Сталинграде, шла за каждый этаж, каждую лестницу, каждую комнату. Гранатные схватки перемежались с рукопашными. Стрельба и брань с обеих сторон не прекращались даже ночью. Применялись самые неожиданные тактические приемы.

Так, немцы, саперы 12-й интербригады, с поистине тевтонским хладнокровием набили взрывчаткой с подожженным бикфордовым шнуром лифт и отправили его этажом выше. Взрыв нанес большие потери засевшим наверху марокканцам. Детище Республики — отстроенный перед самой войной город полностью превратился в развалины…

Мадридцы в ходе боев локализовали прорыв и затем старались сбросить неприятеля в Мансанарес. Интербригады атаковали по пять-шесть раз в день. Но войска Ягуэ, всегда отличавшиеся хорошей выучкой, хотя и голодали, но держались стойко и не оставляли своих позиций. Их удалось выбить только с территории отдельных факультетов. «Клин Ягуэ» так и не удалось ликвидировать.

К 23 ноября фронт замер. Университетский городок и Каса-дель-Кампо оказались разделены между противниками. Шесть факультетов Университетского городка и большую часть парка удерживали националисты, три факультета и меньшую часть Каса-дель-Кампо — республиканцы. Карабанчель почти целиком остался за националистами, Западный парк — за республиканцами.