Гражданская война в России (1918–1922 гг.)

Предоставленные льготы сектантам притягивали к ним разные слои населения, что привело к существенному росту сектантских организаций, равно и числу создаваемых артелей. В созданные сектантские кооперативы входили бедняки, кулаки, буржуазные элементы и другие, стремившиеся отказаться от воинской повинности и налогов. До революции в России насчитывалось около 500 тыс. сектантов, а к началу 1920-х гг. их численность выросла до 3 млн338. Следует отметить, что рост сектантских организаций за счет разных страт привел под видом реальных трудовых кооперативов к созданию ложных артелей. Эти артели вели подрывную деятельность против советских органов, поддерживали белогвардейцев, снабжая их продовольствием. Среди сектантов активность по созданию сельскохозяйственных артелей проявляли евангелисты, баптисты, адвентисты и ряд старообрядческих сект339. Вместе с тем по конъюнктурным соображениям лидеры сектантских объединений вступали в соглашение с белогвардейцами и направляли представителей из «братьев» в действующую белую армию. Так, в армиях А. В. Колчака и А. И. Деникина принимали участие боевые отряды «белого знамени», сформированные из сектантов.

Подавляющее большинство населения страны исповедовало православие. Проводимая большевиками религиозная политика с первых шагов велась с явными правонарушениями принципов свободы совести. Революционные фанаты доходили до абсурдных методов оскорбления чувств верующих: выкрикивали оскорбительные слова, заколачивали двери церквей, на глазах верующих сжигали иконы и другую церковную утварь. Такая ситуация усиливала размежевание сил и обостряла борьбу в затянувшейся Гражданской войне. Переживая за судьбы РПЦ и верующих, Тихон в феврале 1918 г. разослал послание, в котором призвал паству «силой веры и всенародного возмущения пострадать за дело Христово и защитить Церковь»340. Вместе с тем патриарх произнес анафему в адрес большевиков и комсомольцев за нарушение обнародованных советской властью принципов свободы совести. Заметим, что владыка страдал от создавшихся условий, в то же время призывал народ проникнуться христианской любовью и преодолевать изнурительные войны и губительную смуту ради общественного и государственного блага.

Определенное место в системе новых взаимоотношений с Советским государством заняли мусульмане России. По численности они занимали второе место после православных. Длительное время последователи ислама испытывали гнет со стороны правительства, и только в ХХ в. им удалось создать политические партии и войти в состав Государственных дум. В связи с политическими переменами 1917 г. председатель фракции мусульман IV Государственной думы К.-М. Тевкелев изыскивал возможности для сохранения культурных центров национальных меньшинств, шел на компромиссы с политическими партиями, в частности с трудовиками и эсерами. Мусульманская элита (как и православное духовенство) возлагала надежды на Учредительное собрание. Вместе с тем исламские лидеры шли на контакты с новым правительством и старались нормализовать взаимоотношения.

Центральное духовное управление мусульман (ЦДУМ) во главе с муфтием Галимджаном Баруди (1857–1921) заявило о признании советской власти, ее постановлений и этим шагом обеспечило временное сохранение автономии мусульман, которое выражалось в создании после Февральской революции Религиозного министерства – Диния Назараты341. (После Гражданской войны этот орган трансформировался в ЦДУМ.) Несмотря на официально заявленные советской властью уступки мусульманам в ходе революционных преобразований, на практике были совершены грубые нарушения свободы вероисповеданий и соблюдения национальных традиций мусульман. Это в свою очередь настроило часть верующих, духовенство против большевистской власти и создало почву для поддержки белой армии.

В январе 1918 г. для руководства мусульманскими народами было создано Бюро коммунистов народов Востока, а для центральных районов страны – Татаро-Башкирское Уральское бюро ЦК ВКП(б) (март 1918 г.)342. Муфтий Г. Баруди шел на компромисс с созданными структурами руководства. В целях стабилизации взаимоотношений с советскими органами он способствовал нейтрализации недовольства мусульманского населения, разъезжал по регионам, беседовал с жителями, сочувствовал деревенской бедноте, по мере своих возможностей делал пожертвования и старался предупредить от необдуманных поступков. Устная история сохранила о муфтии память как о высоконравственной личности с чувством высокого долга духовного служения. Сложности нормализации отношений с административными органами, неоднократные вызовы Г. Баруди в Москву с требованиями содействовать обложению и без того экономически страдающего мусульманского населения непосильными налогами подорвали здоровье муфтия.