Гражданская война в США 1861–1865 (Развитие военного искусства и военной техники)

Южане, как и следовало ожидать, встретили ее орудийным и ружейным огнем, и многие люди и лошади были перебиты прежде, чем орудия удалось снять с передков. Тем не менее батарея заняла позицию и открыла ответный огонь, который не причинил противнику ни малейшего урона. Каменная стена была очень прочной и выдерживала попадание даже крупных ядер.

В то время как артиллеристы Моргана пытались проделать брешь в линии повстанцев, генерал Хамфриз, командир одной из дивизий 1-го корпуса северян, заметил на высотах Мари движение неприятельской пехоты. Это движение было лишь рутинной перегруппировкой сил, но Хамфризу оно показалось признаком готовящегося отступления врага. Он решил, что настало время предпринять еще одну атаку и на сей раз добиться успеха. При этом Хамфриз счел, что главной причиной неудач предыдущих атак были остановки, которые делали северяне, чтобы открыть ответный огонь. Рассчитывая избежать подобных потерь темпа, он приказал своей дивизии идти на штурм с примкнутыми штыками и с незаряженными ружьями.

Тем самым Хамфриз повторил ошибку, которую генерал Френч совершил в сражении на Энтитеме, когда он пытался овладеть линией Санкен-Роуд. Штыковая атака была в этих условиях не только бесполезной, но и суицидальной, в чем бравому командиру федеральной дивизии предстояло убедиться на собственном горьком опыте.

Когда на каменную стену двинулась новая неприятельская часть, многие южане уже чувствовали себя уставшими от хладнокровного истребления федеральных солдат. «Весь день мы видели бесплодные атаки, которые всякий раз заканчивались [291] ужасной бойней, и в конце концов они вызвали у нас тошноту, — вспоминал солдат 17-го Джорджианского полка Александр Хант. — Когда я наблюдал, как одна линия была буквально сметена ужасным залпом солдат Кершоу из-за стены, я забыл, что передо мной враги, и помнил только, что они люди, и мне было тяжело сохранять хладнокровие, присутствуя при гибели этих храбрецов». Впрочем, такие чувства испытывали далеко не все южане. «Идите сюда, синепузые! — крикнул солдатам Хамфриза один босоногий конфедерат из бригады Кобба. — Несите нам одеяла и сапоги».

Именно это и делали «синепузые» федералы, ибо единственная польза от их безрассудного наступления заключалась в доставке оборванным конфедератам новой амуниции и обмундирования. Атака Хамфриза начала спотыкаться — причем буквально, и причиной тому был не огонь неприятельской артиллерии, а убитые и особенно раненые северяне. Они хватали наступающих за ноги и кричали им вслед: «Стойте! Ложитесь, или вас всех перебьют!» Разумеется, подобные напутствия не прибавляли солдатам Хамфриза уверенности в себе, но они все равно продолжали идти вперед под мерный рокот барабанов и подбадривающие покрикивания офицеров. Так они приблизились к роковому рубежу, на котором пехота конфедератов уже останавливала их предшественников, наткнулись на плотный огонь вражеских винтовок и после безуспешной попытки пробиться отошли к Фредериксбергу. Этой безнадежной атакой Хамфриз добавил к уже понесенным федералами потерям еще 1000 своих убитых и раненых.

Между тем день клонился к закату, а вместе с ним к финалу подходила и кровавая фредериксбергская драма. Воспользовавшись наступавшими сумерками, Хукер решил предпринять последнюю попытку и послал против «каменной стены» дивизию генерала Гетти. Поначалу этот замысел имел некоторый успех: конфедераты не различили в сгущавшейся темноте выступивших против них северян. Но когда они все же заметили плотную массу федеральной пехоты, которая двигалась на каменную стену, их расправа по-прежнему была короткой и быстрой. После этого, последнего, провала [292] Хукер заявил, что «он потерял столько человек, сколько требовал отданный ему приказ», и распорядился прекратить атаки. Утомительная, кровопролитная и, главное, бессмысленная в своей жестокости фредериксбергская бойня наконец завершилась.

Наступившая затем ночь была, наверное, самой необычной за всю четырехлетнюю историю гражданской войны. Как обычно, над полем опустился густой туман, накрывший убитых северян гигантским белым саваном. Вдруг эту непроглядную завесу прорезали яркие сполохи, и высоко в небе засверкало северное сияние. Такое явление было большой редкостью для штата Вирджиния, находящегося значительно южнее широт Парижа или Рима. Для большинства же солдат обеих армий, которые и слыхом не слыхивали ни о чем подобном, неожиданно возникшие в небесах яркие отблески были и вовсе в диковинку.