Гражданская жена

Он вдруг напрягся, побледнел и сглотнул. Стал быстро стягивать галстук, пиджак, руки потянулись расстегивать пуговицы. А Вера поставила в центре стул.

Наконец он остался в одних брюках и застыл, подняв руки. На боках широкими полосами шрамы. До этого она никогда не видела их, но увидеть всегда почему-то хотелось.

Не сказать, что красивое зрелище, но что-то завораживающее в этом было. В том, чтобы смотреть на них, гладить. Когда только прикоснулась кончиками пальцев, он дернулся и глухо застонал. Сразу убрала руку.

- Больно?

- Нет... Трудно терпеть, - прошипел, сжав зубы.

- Садись на стул, - проговорила, легко подталкивая его в грудь и ощущая ладонью, как колотится сердце и дрожит его большое сильное тело.

Смена ролей? Подчинение, власть? Это действительно сильно заводит. Но не с каждым. Нужен СВОЙ объект.

- Откинься. Руки назад и не шевелись, Верховцев. И да, на мне чулки.

Он молча подчинился, глядя исподлобья, как она стягивала с себя чулки. А в глазах какое-то животное пламя вперемежку с чувством, названия которому нету. Нельзя его вслух произносить.

Тяжело и шумно задышал, когда она сначала завязала ему одним чулком глаза, а другим несильно стянула за спиной руки.

Ну вот, теперь он был весь ее, целиком в ее власти. Она могла сколько угодно гладить подушечками пальцев его шрамы, хорошо, что он их не удалил. Касаться губами груди, выпивать его дрожь и ловить стоны. Бисеринки пота. Запах, от которого она просто балдела.

Мучить, держать на грани, томить.

Он вытерпел всю эту пытку, только когда за ремень взялась, прошипел сдавленно:

- Умоляю! Дай, иначе я не выдержу!

- Рано. Терпи, - и потянула пряжку.

***

Его как молнией с первой же секунды прошило, когда она ЭТО сказала. ЭТО был приказ, подчинение! Она вела, как властная хозяйка. Он мог освободиться и сбросить повязку в считанные секунды, но разрушить контакт было бы смерти подобно. Пусть его разорвет к чертям, мужчина готов был терпеть, пока она не позволит дать ей...

Счастье взорвалось фейерверком под веками, когда его наконец приняли.

Счастье!!! Дикое, безумное. Такого он еще не знал, такого просто не было, не могло быть! Руки она развязала ему только в последний момент, он судорожно стиснул ее тело, как будто хотел навсегда вдавить в себя. Добрался, сжал в кулаке плотную гладкую массу рыжих волос. Услышал, как она кричит, от наслаждения, и дальше уже просто ничего не помнил.

Не было его, был яркий сгусток энергии во вселенной. Просто счастливый и свободный.

***    

Она хотела этого, она это сделала. Стоило того.

***

- Так-то, Саша, - пробормотала Вера, стягивая с его глаз повязку. - С ней лучше было? Когда ты спал с ней, а потом приходил в мою постель?

- Вера, - начал он, не выпуская держать ее из объятий и зарываясь пальцами в волосы. - Не надо, прошу...

Но она не все еще высказала, много боли в душе осталось.

- А если я тоже изменяла тебе? А, Саша? Спала с другими, трахалась?

Вскинул голову, руки внезапно сильно стиснулись. Он и без того крепко сдавливал ее в объятиях, а тут еще немного и ребра треснут. А потом вдруг вжался лицом в ее грудь и весь затрясся, качая головой. Зашептал исступленно:

- Не хочу знать, Вера! Даже если и было, не хочу знать! Пусть этого ничего не будет. Прошлого не будет! Давай начнем сейчас.

Как волной вырвалось это из него: выплеск энергии, эмоции, сила. И каким-то образом выжгло все остальное.

- Сейчас...? Здесь? - огляделась она вокруг.

Камин трещал, на полу плясали отблески.

- Да. Это твой дом, Вера. Я, - он повел плечами, перехватывая ее поудобнее и снова зарываясь в волосы. - Для тебя купил. На твое имя будет.

- А где же ты тогда живешь, если квартиру продал?

Вот кстати да, как она об этом сразу не подумала.

- А, это, - он неожиданно тихо рассмеялся. - Ты лучше спроси, кому я ее продал.

- Кому? - спросила Вера подозрительно, а мысль-то уже закралась. - Что?! Не может быть!

- Может, - закивал он. - И пока он в командировке, я, можно сказать, у него живу.

Тут уж Вера не выдержала. Этот же хитропродуманный всезнающий экстремал действительно пару дней назад уехал на два месяца в командировку в Крым. Ай да товарищ Панкратов, везде поспел, все гештальты закрыл! Хохотала долго и со вкусом.

Пока вдруг не зазвонил ее телефон.

* - фраза принадлежит Фаине Георгиевне Раневской

Просто жизнь. Эпилог

Александру вдруг стало не по себе, потому что такие внезапные звонки не сулили ничего хорошего. А Вера одним махом вырвалась из его объятий и побежала к сумке, вытаскивать смартфон.

Пусто стало сразу без нее. Холодно, как без солнца.

Но вроде все хорошо. Звонил Вовка, спрашивал, когда она вернется домой, а то дед с бабкой волнуются.

Он смотрел, как Вера ходит туда-сюда по комнате, разговаривает по телефону, механически заправляя рыжую прядь за ухо. И вдруг понял, почему не мог жить, когда она ушла от него.

Просто, она его солнце, яркое, рыжее. Она его все.

***

Потом они ехали домой, и молчание в салоне уже не разделяло. Молчание хранило некую общую тайну, новое знание и большие надежды. Целый непознанный мир, молодой и зыбкий.