Гражданские войны в Риме. Побежденные

Через пять дней после этого заседания Катон вступил в должность народного трибуна. И в скором времени ему пришлось решительно столкнуться с Непотом. Восстание Каталины еще не было окончательно подавлено, и Непот предложил немедленно вызвать из Азии Помпея, чтобы поручить ему защиту республики. Непота поддержал Цезарь. Всем было ясно, что защита республики была только предлогом, ибо этот закон в случае его принятия фактически передавал всю власть Помпею. И Катон решительно выступил против законопроекта Непота. Сначала он пытался в сенате уговорить коллегу снять свой проект с обсуждения, но, естественно, ничего не добился. Поскольку в сенате шансов на принятие такого закона было очень мало, Непот и Цезарь, который в этом году был претором и считался тогда лидером популяров, решили обратиться к народному собранию. Непот созвал народное собрание, окружив его при этом вооруженным отрядом из наемников, гладиаторов и рабов. Сам Непот вместе с Цезарем взошли на трибуну. Но пока они разговаривали, готовясь к выступлению, на форуме появились Катон и его коллега Квинт Минуций Терм. Несмотря на явную опасность, они смело прошли сквозь толпу и тоже поднялись на трибуну, причем Катон встал между Непотом и Цезарем, не давая им возможности переговариваться. Трибуны имели право вето не только по отношению к другим должностным лицам, но и друг к другу. Воспользовавшись этим, Катон запретил Непоту даже предлагать свой законопроект. А когда Непот вопреки запрещению попытался все же прочитать свою речь, Катон вырвал из его рук свиток с ее текстом, а Терм зажал Непоту рот. Непот приказал своему вооруженному отряду вмешаться, наемники напали на Катона, но на его защиту неожиданно встал консул Мурена, которого совсем недавно Катон обвинял в суде. На какое-то время Катон и его сторонники были вынуждены покинуть форум. Но когда они вернулись, Катон, чтобы подчеркнуть опасность момента, облачился в военный костюм, и Непот, испугавшись, что и друзья Катона вооружились, сам покинул форум. Сенат поддержал Катона, попытавшись даже сместить Непота с должности. Но к всеобщему удивлению, против этого выступил Катон. Он счел такой акт незаконным, и сенат с ним согласился. Непот же, не выдержав и обвинив напоследок Катона втирании и заговоре против Помпея, уехал снова на Восток, не дождавшись окончания своего трибунского года. Конечно, слова о тирании Катона — это всего лишь злобное и образное выражение потерпевшего поражение противника, но в какой-то степени оно соответствует реальному уровню катоновского авторитета в то время.

Высокий авторитет Катона косвенно признал и Помпей. Вернувшись в декабре того же 62 г. до н. э. в Рим, он попытался породниться с Катоном и просил отдать в жены ему самому и сыну то ли племянниц, то ли дочерей Катона, но получил решительный отказ. Несколько раньше Катон воспрепятствовал желанию Помпея, высказанному им в письме, посланном еще до прибытия в Италию, отложить консульские выборы, а когда на выборах все же был избран легат Помпея Марк Пупий Пизон Фруги, он стал решительным противником консула.

По-видимому, в этом же трибунском году произошло важное событие и в личной жизни Катона. Его жена Атилия далеко не соответствовала образу благородной матроны, какую хотел бы видеть в ней Катон. У них уже были сын и дочь, но, несмотря на это, Катон развелся с ней. Одиноким, впрочем, он был недолго и вскоре женился на Марции. В основе выбора вполне могли лежать политические расчеты. Марция была внучкой того Люция Марция Филиппа, который выступал как непримиримый враг Друза и который если и не был прямым виновником убийства дяди и недолгого опекуна Катона, о чем в Риме ходили слухи, то явно был его косвенным виновником. Впрочем, этот Филипп был к тому времени уже мертв, а его сын, отец Марции, видный политический деятель, в этом году был претором. Позже Филипп, лишившийся своей первой жены, женится на Атии, племяннице Цезаря, у которой от первого брака был уже сын Гай Октавий, позже усыновленный в завещании Цезарем и на этом основании ставший Гаем Юлием Цезарем Октавианом; именно он, победив всех своих соперников, станет первым римским императором Августом. Но все это произойдет позже, а пока жест Катона мог рассматриваться как желание, забыв прежние обиды, сплотить силы оптиматов перед угрозой, какую, по его мнению, представляли для республики Помпей и Цезарь, а преторство Филиппа могло дать шансы успешнее препятствовать другому претору этого года — Цезарю.