Гражданский корпус

— Думали устроить восстание во всех мирах? Вы хоть знаете, что мы разогнали ваши маленькие гражданские корабли? Они разлетелись и исчезли, их больше нет! Что теперь? Бросайте оружие и, может быть, я не стану казнить вас. А иначе эта самка умрет первой!

Сосредоточив все внимание на моих друзьях, он на секунду забывает про самку. Вырваться я, конечно, не могу, но между лезвием и шеей появляется просвет в пару сантиметров. Не раздумывая просовываю в эту щель обе руки, упираюсь ладонями в остро отточенную сталь.

Мгновенно нарастающее усилие, которое должно было отрезать мне руки и голову, скользящее движение в сторону… Что-то теплое ручейками полилось по предплечьям… Но добротный металл, выплавленный когда-то людьми на Расцветающей, выдержал. Мои бионические манипуляторы устояли.

Сжимая зубы, я медленно отодвигаю от себя лезвие, изворачиваюсь, поднырнув под него и оказавшись лицом к супер-эйнеру. Сильно толкнуть его не получилось, но он вынужден сделать шаг назад. И почти сразу раздается выстрел. Хэлг промахивается совсем немного — заряд разминулся с железной головой и разнес одно из огромных окон. Тут же в зал врывается свежий ветер, который раздувает мои волосы, приносит запах влажного воздуха.

Я поднимаю ногу и, вложив в удар все оставшиеся силы, пинаю железноголового в живот. Еще мгновение он размахивает руками, стараясь сохранить равновесие, но потом гравитация забирает тяжелую металлическую тушу. Подойдя к краю обрыва, я вижу, как нелепая, сверкающая фигурка долго падает, пока не рассыпается на множество мелких кусочков, ударившись о железную поверхность подземного мира.

Хэлг встает рядом со мной.

— Если эта тварь успела себя скопировать…

— Такие, как он, не держат сознание в склепе. Это бионик, автономный индивидуум. И он был уверен, что во дворце ему ничто не угрожает.

«Меня кто-нибудь спасет?» — передает образ лохматый, — «Жировая складка повреждена в двух местах».

Ждем несколько часов, прежде чем в системе Некрополя появляется еще одна эскадра. Пять сотен резаков, тех самых, которые «разлетелись и исчезли». Они пришли на сигнал маяка, установленного на корабле лохматого, миновав эйнерские системы, чтобы не оказаться в одной из ловушек. Уничтожить все линкоры резаки не могут, но первого же столкновения достаточно, чтобы эйнеры осознали — такие потери им не нужны. И это последний бой, после которого по галактике эхом разлетается: «война окончена!»

Впрочем, ни я, ни мои друзья еще ничего не знаем. Мы остаемся на последнем этаже башни железноголовых. До тех пор, пока внизу не раздаются шаги.

Хэлг, оставив на мгновение раненого пеллициуса, поднимает автомат. Даже Юля, до конца не желавшая ни в кого стрелять, сейчас стоит рядом с ним, сжимая в руке захваченный импульсатор. Они не знают человека, который поднимается по ступенькам. Можно ли верить, что это вообще человек, не бионик?

Бросив свое оружие, подхожу ближе. Я точно знаю — кто он. И спустя много дней, недель, месяцев позволяю себе стать слабой, расплакаться, обнимая его окровавленными руками.

— Андрюшка…

* * *

Крутой кипяток скрывает чайный пакетик, заставляя воду окрашиваться в насыщенный рубиновый цвет. Две ложки сахара, долька лимона. Я стою у распахнутого окна, подставив лицо теплому морскому бризу. С улыбкой наблюдаю, как по пляжу носится Хэлг, убегая от ребятишек: у них с Юлей уже двое — мальчик и девочка. Лохматый предложил им поселиться здесь, на своей родной планете, где осталось совсем немного представителей рода пеллициус.

— Нам стоит почаще прилетать, — оборачиваюсь, смотрю на Андрея, который еще лежит в кровати с закрытыми глазами. Но я знаю, что он проснулся. Ветерок долетел и до него, разбудил, — Хочешь чаю?

— Лучше кофе, — он встает, подходит ко мне, обнимает за плечи, — Нам с тобой не на чужих смотреть надо. Семь лет прошло, пора бы уже…

— Пора, — соглашаюсь я. Но за эти годы у нас не было возможности думать о семье, о детях.

Я протягиваю Андрею кружку и мы выходим из дома, построенного специально для гостей. Босыми ногами по песку, до линии прибоя. Вокруг на многие километры ни одного жилища — пустота и спокойствие. Умиротворение, возможное только наедине с природой. Но вот я замечаю вдали изящную женскую фигуру: она приближается, следуя вдоль изгиба желтого пляжа. Бежит легко, уверенно, позволяя волнам накатываться на ступни ног, когда они касаются земли.

— Она вчера прилетела? — спрашивает Андрей.

— Да, вечером.

За нескольких метров до нас светловолосая бегунья переходит на шаг, останавливается. Я приветственно киваю ей.

— Доброе утро, Деа.

— Доброе, Вероника! И тебе тоже, Андрей.

Она потягивается, восстанавливает дыхание. Замечаю ее взгляд, устремленный на кружку, которую я держу в руках.

— Чай с лимоном. Хочешь? Был горячий, сейчас чуть остыл.

С благодарностью принимает от меня напиток, делает глоток. Я уже успела опустошить кружку на треть, но Дею это не смущает. В конце концов мы несколько лет были с ней одним целым.

— Я оставлю вас, — Андрей знает, что гостья хочет поговорить со мной наедине, поэтому уходит к Хэлгу.

— С чем прилетела, Деа? Какие новости?