Гражданственность и гражданское общество

Все это говорит о том, что залогом адекватной социологической операционализации и, соответственно, возможности изучения гражданского общества эмпирическими методами является точное и недвусмысленное определение понятия данного феномена, отражающее его существенные и необходимые признаки.

Так как в научной литературе понятие гражданского общества получило обширное, отражающее многообразие точек зрения, освещение, проанализируем достоинства и недостатки некоторых определений. Одним из факторов, затрудняющих поиск эмпирических индикаторов, является то, что на «демократической» волне 1990-х в понимание гражданского общества были обильно инкорпорированы ценностные установки и политические предпочтения авторов. Как следствие, до сих пор гражданское общество априорно рассматривается как нечто очень хорошее. Показателен в этом плане подход, в котором гражданское общество понимается как «оптимальное состояние общества для промышленной цивилизации» [25, с. 79]. Почему «оптимальное», не доказывается, и, соответственно, понятие гражданского общества не становится более четким. Подобная ценностная нагруженность предложенных в научной литературе определений во многом превалирует в ущерб научной строгости.

Интересным является мнение некоторых ученых, считающих, что для формирования гражданского общества необходимы два базовых условия: наличие автономных от политической власти социальных субъектов и формирование типа личности, особенностью которого является способность взаимодействовать с другими в целях общего блага, подчинять частные интересы интересу общественному [87]. Со вторым условием трудно согласиться, ибо способность личности подчинять свои частные интересы общему благу есть условие существования любого человеческого общества и человеческой цивилизации как таковой. Однако авторами подмечен один важный аспект, а именно то, что говорить о взаимоотношении общества и власти, об отношениях гражданского общества с властью мы может только тогда, когда существует относительно автономная власть и относительно автономное общество.

Трудно отрицать тот факт, что в древнейшие эпохи уже были автономные от политической власти субъекты. Например, сохраняющие внутреннюю автономию жреческие корпорации в Древнем Египте, этнические племена, «друзья и союзники римского народа» в Римской империи, пользующиеся самоуправлением сибирские и иные инородцы в Российской империи и др. Однако власть и общество в целом разделились на относительно автономные объекты только в Европе Нового времени.

Ряд ученых определяют гражданское общество как системный элемент социума, часть общества, взятую вне политической власти и включающую в себя неполитические отношения [148]. Данная точка зрения, на наш взгляд, методологически малопродуктивна, так как неясно, какие именно отношения являются неполитическими. Структура социальных отношений, находящихся вне политики, бесконечно сложна и обширна: это и отношения врача и пациента, отношения футболиста и тренера или отношения двух футбольных команд и т. п. Можно ли такие отношения определять как гражданские?

Существует точка зрения, причисляющая к гражданскому обществу в качестве системообразующих, структурноорганизационных элементов государство, самоуправление, труд, капитал и даже семью [108]. Такой подход также вызывает вопросы. В частности, какие элементы в таком случае не входят в гражданское общество? Вкупе же с утверждениями, что основой для гражданского общества является личность с высокой правовой культурой, социально-инновационным типом мышления и установкой на созидательную деятельность, что, в свою очередь, само гражданское общество обеспечивает индивиду высокую степень свободы, справедливости, солидарности и гражданского согласия, возникает вопрос: чем это не коммунизм? Или рай земной? Подобное определение можно назвать религиозным, но научным — трудно. Если вспомнить, что гражданское общество как социальный феномен появилось в начале Нового времени и вполне развилось к XIX в., то этот рай в наиболее экономически развитом на тот момент обществе блестяще описывал в своих романах Ч. Диккенс.