Гребень Клеопатры

Тело Дэвида откликнулось на ласку, и полные бедра Мари тут же словно уменьшились, груди набухли, а волосы жидким золотом растеклись по плечам. Каждая ночь, проведенная с Дэвидом, была для нее эхом той первой ночи на скалах. Их тела слились, словно сделанные из податливой глины.

Мари долго не замечала, что по ночам ее любимый вставал и лепил, но однажды проснулась от яркого солнечного света и увидела, что его половина матраса пуста. Завернувшись в простыню, она на цыпочках пробралась в мастерскую. Дэвид стоял спиной к ней и лепил с какой-то отчаянной страстью. Мари поняла, что это вдохновение, которое еще несколько ночей будет гнать его из постели. Она посмотрела на скульптуру — два человеческих тела, слившихся в одно целое, и поняла, что именно вдохновляет Дэвида.

Он обернулся. Под глазами у него залегли темные круги.

— Сегодня поедем в Карну. Я должен кое-что тебе показать, — сказал он тоном, не терпящим возражений.

— Можно мне сначала позавтракать? — спросила Мари, пытаясь вернуть его к реальности, но он ее словно не слышал.

— Мы поедем в Карну, — повторил он, и Мари поспешила одеться, умыться и почистить зубы.

Бегом — только бы не заставить его ждать — она слетела вниз по лестнице и едва успела налить себе стакан сока и схватить яблоко, как услышала его шаги на ступеньках. Мари натянула куртку и выбежала наружу. Солнце куда-то исчезло, небо затянуло низкими облаками. Если повезет, дождь пройдет стороной, но, скорее всего, сильного ливня не избежать.

Они молча проехали вдоль побережья, миновали Балликоннели и Раундстоун, Кашэль и Бертрабой-Бэй — места, где еще жив древнеирландский язык и дорожные указатели напоминают о другом времени и другой жизни. Сквозь залитые дождем стекла автомобиля угадывались зеленые луга и каменные стены. Мари думала о деревнях, где голод унес множество человеческих жизней, и о том, как те, кому удалось спастись, тоскуют по родине. Если ты жил в таких красивых местах, то будешь скучать по ним всю жизнь. Такой зеленый остров и такой бедный. Какая ирония. Мрачная страница в мировой истории.

Дворники работали беспрерывно, но сквозь лобовое стекло все равно ничего нельзя было разглядеть. Слава богу, дорога была свободна. Но все равно Мари вздохнула с облегчением, увидев наконец указатель «Карна». Они свернули на парковку рядом с бензозаправкой и магазинчиком.

Озябшая Мари плотнее запахнула куртку и выглянула в окно. Вылезать из машины не хотелось. Но Дэвид уже вышел, открыл пассажирскую дверцу и протянул Мари руку. Она приняла ее, зажмурилась от дождя, хлестнувшего в лицо, и натянула на голову капюшон.

Дэвид потащил ее за руку через улицу. Она не смотрела по сторонам и думала только о том, что он простудится, потому что не надел куртку. Потом разглядела у дороги маленькое кладбище. Дэвид повел ее вдоль забора. В ботинках у нее хлюпала вода, ноги застыли от холода, но она послушно прошла вслед за ним в калитку. Дэвид остановился и обвел кладбище взглядом.

Аккуратные ряды могил поросли высокой травой и выглядели заброшенными. Кресты, статуи и памятники. Ангелы, Дева Мария с Младенцем, Смерть, какой она являлась в видениях мученикам. Слова прощания на ирландском и английском. Зажженные свечи в стеклянных сосудах, увядшие цветы. Мари перевела взгляд на ближайший памятник, представлявший собой скорбящую Мадонну, и попыталась прочитать текст, но разобрала только имя. Кэтрин Мурилла Джойс. Родилась 28 июня 1965 года. Умерла двадцать три года назад. «Ей не исполнилось и двадцати трех», — успела подумать Мари, прежде чем поняла: кладбище действующее, родственники Кэтрин Джойс живут неподалеку, скорбят по дочери, сестре или возлюбленной и каждую неделю приносят ей на могилу свежие цветы.

Дождь припустил еще сильнее. Мари огляделась в поисках часовни или церкви. Дэвид сосредоточенно ходил между рядами могил, останавливаясь у надгробий. Мари пошла за ним. Ее одежда промокла насквозь, и зубы начали выбивать барабанную дробь. Обхватив себя руками, она шла вдоль могил, читая имена на памятниках, пока они не зазвучали хором у нее в голове: Бурке. Флаэрти. Уолш. О’Хэллоран. Имена… Скорбь и вера в вечную жизнь. «Молись за нас, Мария».

«Мария. Молись за нас». И вдруг камни превратились в живые существа. Они разевали черные пасти, шептали, шипели, кричали, рыдали, умоляя молиться о них. «Мария, молись за нас. Мария, помолись о нас. Помолись о нас, Мария. Мари. Мария. Мари».

— Дэвид, мне холодно. Давай вернемся в машину! Дэвид! Что ты хотел мне здесь показать?

Мари догнала его и схватила за рукав. Дэвид обернулся, и Мари увидела, что глаза у него сверкают, мокрые волосы облепили лицо, вода стекает по щекам. Он до боли сжал ее руки.

— Ты видишь то же, что и я? — прокричал он.

— Что вижу? — крикнула она, думая только об одном — как бы согреться. Он еще крепче сжал ее предплечья и тряхнул.