Гребень Клеопатры

— Мы никогда не узнаем, что произошло на самом деле, — сказал он. — Если Фредерик Андре и пытался убить Эсбьёрна Алениуса, то ему это не удалось. Он убил себя. Несчастный случай практически исключен. Мы не можем обвинить человека в попытке убийства, если у нас нет доказательств и убийство не было совершено.

— Что теперь будет? — с горечью спросила Анна.

— Мы сообщим его матери. Пусть семья решает, как поступить с телом.

Он не стал упоминать об опознании, потому что Михаэль Пфайль уже пообещал, что сделает это. Он поднялся, достал визитки и протянул женщинам. Предложил позвонить, если они еще что-нибудь вспомнят. «Надеюсь, они это сделают», — подумал он.

— Можно его увидеть? — спокойно, даже, скорее, холодно спросила Мари. От ее голоса кровь стыла в жилах. Он дал совет, который обычно давал родственникам:

— На вашем месте я бы предпочел запомнить его таким, каким он был при жизни, но если вы настаиваете, позвоните мне.

Он пожал им руки и попрощался. В дверях обернулся:

— Кафе у вас просто чудесное. Мне жаль, что я пришел сюда при таких печальных обстоятельствах. Но я когда-нибудь зайду просто перекусить.

— Конечно, приходите.

Анна всхлипнула. Какой у нее красивый голос. Только не смотреть на ее грудь. И тут он заметил несколько брошюр на полке. «Гребень Клеопатры».

— Можно взять одну?

— Конечно.

Он открыл брошюру и увидел Фредерика таким, каким тот был когда-то. Красивый мужчина. Мужественный, несмотря на… И очень привлекательный. Он машинально втянул живот.

— Вы решаете людские проблемы?

— Это наша бизнес-идея, — грустно ответила Анна.

Он сунул брошюру в карман.

— Если вам это удастся, я останусь без работы. Тем не менее я желаю вам успеха. Только оставьте что-нибудь мне и моим коллегам. К сожалению, есть проблемы, которые невозможно решить. Но это вы и без меня знаете.

Когда он вышел в зал кафе, у него возникло ощущение, что Юханна слышала весь разговор. Он купил у нее несколько булочек и вышел на улицу. Похоже, сегодня пойдет снег. Ну ничего, его согреет домашняя выпечка. Он подумал, как обрадуются булочкам дети. Но все равно никак не мог успокоиться. Его продолжало тревожить что-то, связанное с этим решением людских проблем. Перед глазами встали окровавленные ноги Фредерика Андре в золотистых туфлях, и он подумал: человек — существо сложное.

Глава двадцать третья

Миля за милей сосны, ели, камни, тропинки без конца. Заснеженный лес, горячий кофе из термоса. Взятые с собой бутерброды, напоминавшие о походах в детстве, съедены уже давно, но сил пойти в вагон-ресторан нет. Да и аппетита тоже. Мари подумала, что еще долго не сможет получать удовольствие от еды.

Наверное, только в Ирландии. Здесь — никогда.

Прижавшись лбом к холодному стеклу, она подумала: «Хорошо, что мы поехали на поезде». О том, чтобы сесть за руль, не могло быть и речи. При одной лишь мысли о том, что надо вставить ключ в зажигание, повернуть, нажать на педаль газа, ее начинало тошнить. Теперь автомобиль всегда будет ассоциироваться у нее с Фредериком и его гибелью.

Им не стоило туда ходить. Следовало послушаться мудрого полицейского, который по опыту знал, чем это кончается. Но они чувствовали, что должны пойти туда. Мари подспудно надеялась увидеть того Фредерика, которого они никогда не знали. Мужчину, переодетого женщиной. Но не сказала это Анне, произнеся только три слова: «Надо туда пойти».

Это было ошибкой. Теперь в ее памяти вместо живого Фредерика навсегда останется изувеченное тело в морге. Они увидели не Фредерика в шелковом платье, а чудовищное зрелище. Она снова искала ответы там, где их не было, как сказал бы Дэвид.

Tough luck. Горькая доля.

Дэвид. Уже скоро.

Только через несколько часов до них дошло, что надо сообщить о несчастье матери Фредерика. Анна позвонила ей из «Фристадена». Им показалось, что она ждала этого звонка. Закончив разговор, Анна пересказала Мари его содержание. Матери Фредерика уже сообщили о гибели сына. Похороны состоятся на деревенском кладбище через неделю. Разумеется, они могут приехать. Переночевать можно в ее доме.

— Она сказала, что у него не было друзей в деревне, — неожиданно произнесла Анна, прервав размышления подруги.

Мари вздрогнула. Как Анне удается читать ее мысли? Или они обе всегда думают об одном и том же? Прокручивают случившееся у себя в голове, пока кто-то не отважится произнести это вслух, как вот сейчас.

— Но он уехал из дома совсем юным. Сколько ему было?

— Не знаю. Может, восемнадцать. Мы так мало знаем о Фредерике. Надеюсь, его мать поможет нам понять, каким он был, — задумчиво произнесла Анна.

— Вряд ли. Мне казалось, что у них были очень непростые отношения.

— И все же мы ничего не знаем. Мы ничего не знали о Фредерике. Я буду винить себя за это до конца жизни.

— Мне кажется, Фредерик этого сам не хотел. Иначе он бы не…

Она чуть не произнесла это. «Не покончил с собой». Слова, которые запрещено было произносить. То, о чем они договорились молчать. По крайней мере пока.