Гребень Матильды

– Как чего? Чтобы никто посторонний не вошел и… не стащил чего-нибудь.

Маня громко икнула и прикрыла рот ладошкой.

Так. Попались, голубчики.

Анна поднялась и нависла над тощей Маней, как грозовая туча.

– А ну, быстро говори, что взяла?

Мужичонка, видя, что у Мани зуб на зуб не попадает, вздумал ерепениться:

– Да вы, милая девушка, что, с ума сошедши?

– Кто тебе тут милая девушка? Перед тобой сотрудник уголовного розыска города Петрограда! Сознавайтесь сейчас же, а то обоих в камеру с уголовниками посажу!

При этих словах Маня скукожилась и стала похожа на газетный фунтик, что давеча приносил Бездельный.

– Я… ничего… не… брала, – проблеяла она и судорожно сжала руку в кармане.

– Все из карманов на стол! Живо! – скомандовала Анна таким живодерским голосом, что Маня и ее муженек резво стали выкидывать на стол содержимое карманов.

Среди прочего звякнуло колечко без камешка, а потом другое – уже с камешком, да не с простым. Как ни была Анна несведуща в настоящих драгоценностях, но этот блестящий камень узнала сразу. Да и то – перепутать бриллиант трудно.

– Это чье? – ткнула она.

– Мое!

– Раз твое, почему не на руке? А ну надень!

Маня схватила перстень и попыталась надеть на палец. Никак.

– Мал, что ли?

– Так мы и пришли к Грачеву, чтобы его раскатал пошире, – вступил мужичонка, почуяв, что дело пахнет керосином.

– А почему раньше говорили, что камень вставить? И откуда у вас, простых рабочих, кольцо с бриллиантом, а?

Анна вспомнила: на руке старухи было тоненькое колечко без камушка. Теперь ясно – она камень внутрь поворачивала, чтобы проклятый бриллиант не сверкал и не вводил в искушение.

Анна вернулась за стол и проговорила добрым голосом:

– Пока кольцо лежит на столе, украденным оно не считается. А вот если вы его вынесете отсюда, тогда, считай, тюрьма. Выясним, был ли у сестры Грачева такой перстень, и тогда вам уж точно – exitium.

Незнакомое слово повергло воришек в состояние, близкое к истерике.

– Простите, гражданин… гражданка начальница! – взмолился мужичонка. – Бес попутал! Простите ради Христа!

– Да не кричите вы! – поморщилась Анна. – Ну как услышит кто. Тогда уж точно каторги не миновать!

Она посмотрела на обмершую Маню.

– Вы когда перстень снимали, старушка еще жива была, так? С мертвого пальца так легко не снимешь.

Маня только пошевелила белыми губами.

– Она что-нибудь произнесла при этом?

Из ее глаз покатились крупные слезы.

– Только одно слово. Я еле разобрала.

– Какое же?

– Тайна.

– Какая еще тайна? – высунулся из-за угла Макар. – От нас тайн не бывает, запомни.

– Она так сказала, – дернувшись от испуга, пролепетала Маня.

– Произнесла слово «тайна»? – переспросила Анна и взглянула на Бездельного.

Тот недоуменно пожал плечами.

Тайна, тайна…

А может, не тайна, а тайник?

Тайник, где спрятаны драгоценности Матильды?

Спрятавшись от дождя под лавку, собака и пушистая серая кошка проводили вышедших из дома людей глазами. Подождав, когда они скроются из виду, собака поднялась и неторопливо потрусила в сторону кладбища, время от времени стряхивая с морды капельки влаги.

Лучшая ресторация

Про ее обещание пойти с ним в ресторан Никита не забыл. Утром нарисовался в управлении, держа в руках кипу папок, и напомнил. А когда она согласилась, засиял, как песочком начищенный.

На душе сразу стало муторно. Она хотела узнать хоть что-нибудь о Николае. Или, наоборот, убедиться, что Румянцеву о нем ничего не известно. Это было бы лучше всего. Ей почему-то казалось, что по лицу Никиты она сразу поймет – знает или нет.

– Приходи нарядная! – крикнул он, убегая.

«Вот еще докука», – подумала Анна с тоской.

Но по мере приближения к заветной цели – Никита говорил «ресторация» – она трусила все больше. Надо было подготовиться получше. Ресторан – это вам не чайная и не распивочная, где до революции бывать случалось и не раз. Не затем, чтобы гульнуть, разумеется, а по работе – ловили там жуликов и бандитов.

Когда все питейные заведения были закрыты, сыщики даже взгрустнули немного. Где теперь искать преступников? Разбежались по «малинам», по щелям. То ли дело злачные места – публичные дома и рестораны. Туда как ни зайдешь, выйдешь с уловом.

Было удивительно, что именно сейчас питейные заведения вновь стали расти как грибы. «Сверчок на печи» на Невском, «Прага» на Садовой, «Хромой Джо» на Итальянской, «Золотой якорь» на Василеостровском, «Олень» на Большом проспекте.

– Держитесь, братцы! – вдохновлял сотрудников, поблескивая единственным глазом, их бравый начальник. – Скоро нам облегчение будет! Соберутся наши ненаглядные все в одном месте! Нам на радость, им на погибель!

Никита предложил встретиться у дома Зингера, и она обрадовалась, что их встреча не случится прямо у ресторана. Замучилась бы потом отбиваться от насмешек.

Но все равно несколько раз нервно оглянулась, подходя.

Завидев ее, Никита помахал рукой. Весь такой красивый, радостный, вдохновленный, можно сказать!

Она почувствовала укор совести. Румянцев считает, что у них свидание, а она, мерзавка, просто собирается вытянуть из него информацию.