Греческая философия

Диалог передает разговор, состоявшийся между Парменидом, человеком уже в летах, и еще молодым Сократом по случаю прибытия в Афины Парменида и Зенона. С самого начала беседы Сократ устанавливает различие между "идеей самой по себе" и причастными ей вещами. На протяжении первой части диалога, вплоть до 135 е, Парменид подвергает суровой критике утверждение о существовании идей. Впрочем, после этого критического выступления Парменид сам призывает Сократа сохранить приверженность теории идей, ибо все выдвинутые им аргументы против нее могут быть опровергнуты человеком "многоопытным и даровитым", который "во время спора имел бы охоту следить за множеством отдаленнейших доказательств" (133 b-с). Более того, Парменид отмечает, что, если отказаться от гипотезы о существовании идей, никто "не найдет, куда направить свою мысль" и будет уничтожена "всякая возможность рассуждения" (135 с). Наконец, он советует Сократу не отказываться от идей, но стремиться к тому, чтобы лучше определить их и обосновать их существование, систематически обращаясь к диалектическому методу Поскольку Платон нередко подчеркивает трудности, сопряженные с теорией идей, тот факт, что в Пармениде он дает систематическое изложение этих трудностей, сам по себе не означает отказ от теории или ее замену на какую-то иную. Теория идей - это скорее некое усилие разума, способ разрешения многих серьезных проблем, связанных с самой возможностью познания и с учением о бытии, наилучшее средство согласовать некоторые философские догадки и позиции, а не четко сформулированная догма, которую Платон впоследствии мог бы либо оставить в неизменном виде, либо целиком отвергнуть.

К понятию идей Платона привело, прежде всего, определение условий истинного познания. С момента создания теории припоминания было установлено, что существует врожденное, но скрытое до поры знание. Оставалось определить природу объектов, к которым может относиться такое знание. Чтобы ответить на этот вопрос, Платон частично использует опыт Сократовых изысканий относительно сущности, общей для некоторого множества предметов. Но эта практика сопровождается чисто платоновским отказом от эмпирического знания. Диалог Кратил, посвященный в основном исследованию характера имен - условного или естественного, - свидетельствует о соединении этих двух подходов. Здесь Сократ оспаривает протагоровский тезис, согласно которому сущность вещей для каждого человека различна и зависит от случайных внешних обстоятельств. Сократ же утверждает, что сущность вещей, подверженных переменам, "составляет некую прочную основу их самих" (386 а). Когда ремесленник делает челнок, он обращается в мыслях к "образу" (природе, идее, или сущности) этого челнока (389 а-b). В конце диалога Сократ рассказывает Кратилу то, что ему часто видится, словно в грезах: есть прекрасное и благое само но себе, всегда одинаковые и пребывающие в одном и том же состоянии, вне всякого изменения, или движения, никогда не выходящие за пределы своей идеи. Если не признавать их существования, а считать единственной реальностью лишь вечно изменчивую реальность чувственного мира, то знание невозможно: "оно вечно - незнание. Из этого рассуждения следует, что не было бы ни познающего, ни того, что должно быть познанным" (440 b). Эта "греза" Сократа уже указывает на то, что eidos/εἶδος больше не мыслится им как имманентно присущий объектам чувственного мира, а обнаруживает черты, которые послужат для определения идеи как внеэмпирической реальности, познаваемой не чувствами, а разумом.