Греческая история, том 1. Кончая софистическим движением и Пелопоннесской войной

Но разве солнце действительно умирает вечером? Не то же ли солнце светит нам снова каждое утро? Это представ­ление также нашло себе выражение в мифе. Тот, кто живет на восточном берегу моря, видит заходящее солнце отра­женным в воде. Отсюда возникло сказание о золотом челне, в котором Гелиос ночью возвращается через океан в страну восхода, чтобы утром снова начать свой дневной путь. По другой версии того же сказания, Ясон — спаситель — по­хищает у дракона тьмы охраняемое им „золотое руно" и уво­зит последнее на своем солнечном корабле „Арго" в Грецию. То же самое представление лежит в основе мифа о странст­вованиях Одиссея: он также сходит в подземное царство, и волшебный корабль феакийцев увозит его во время сна на родину, где он своими стрелами, не дающими промаха, уби­вает женихов, которые во время его отсутствия преследова­ли его жену.

Но что заставляет солнце ежедневно, не зная покоя, со­вершать свой путь по небу? Очевидно, какая-то принуди­тельная сила; Гелиос несвободен, он служит какому-то гос­подину. И эта черта характерна для солнечных героев; как Зигфрид служит королю Гунтеру, так служат Геракл Эврисфею, Ясон — Пелию, Ахилл — Агамемнону, Персей — Полидекту; в сказании об Одиссее также сохранились следы этих служебных отношений.

Здесь не место хотя бы вкратце излагать разнообразные до бесконечности космогонические мифы греков, тем более что их первоначальный смысл лишь в немногих случаях мо­жет быть установлен с уверенностью. Дело в том, что духи, которыми народная фантазия населяла все тела природы, все более отделялись от своей материальной основы, и в конце концов народ утратил всякое представление о связи между естественными явлениями и созданными для их объяснения мифами. Уже творцы эпоса не понимали истинного смысла мифов. Естественно, что в древние сказания проникло мно­жество чуждых черт, а из старых мифических образов выде­лились новые лица. Гелиос, например, имеет у Гомера эпи­тет „сияющий"; в позднейшем мифе Фаэтон является уже самостоятельной личностью и называется сыном Гелиоса. Аякс изображается в „Илиаде" с широким щитом, который он носит, по обычаю того времени, на ремне через плечо; позже у него оказывается уже сын Эврисак и отец Теламон. По таким же соображениям Телемах (сражающийся издали) становится сыном стрелка из лука, Одиссея.

Но вернемся к той эпохе, когда смысл мифов еще был ясен. Человек ежеминутно во всех своих радостях и страда­ниях чувствует свою зависимость от сил природы, а между тем он безоружен против них. Надо было придумать средст­во приобретать расположение духов, которые заведуют эти­ми силами. А так как духов неба, созвездий, земли, моря и т.д. представляли себе наподобие нашего собственного духа, то их расположение естественно старались приобрести при помощи тех же средств, которыми добиваются милости мо­гущественных людей, т.е. при помощи подарков и просьб или, как мы выражаемся, говоря о сверхъестественных су­ществах, при помощи жертвоприношений и молитв. Так ми­фические образы сделались предметом религиозного покло­нения.

Этот шаг сделали уже наши индогерманские предки. Дьяус индусов соответствует италийскому Юпитеру (ДиовисА германскому Тиу или Дзиу и греческому Зевсу; это, как показывает имя, „сияющий бог неба" (от корня div „сиять"). Индусский Варуна тождествен с Ураном греков, эллинская Диона — с Юноной италиков. Но именно малочисленность таких подобий доказывает, что греки выработали свои рели­гиозные представления преимущественно уже после отделе­ния от остальных индогерманских народов.

Известное влияние на этот процесс должны были иметь религиозные верования тех народов, с которыми греки при­шли в соприкосновение на своих новых местах. Правда, ве­рования доэллинских обитателей Балканского полуострова едва ли оставили глубокие следы в греческой религии, пото­му что культурный уровень этого народа был, по всем дан­ным, очень низок. Так называемые „пеласгические" божест­ва, как например Зевс и Диона Додонские, — несомненно, индогерманского происхождения и принадлежат, следова­тельно, самим грекам.