Греческая история, том 2. Кончая Аристотелем и завоеванием Азии

В Сиракузах весть об этих событиях вызвала бурю не­годования. Одно из двух: или Дафней и его товарищи по должности были предатели, или они были лишены всяких военных способностей; и в том, и в другом случае необхо­димо было переменить главнокомандующих. Теперь снова выступила на сцену партия Гермократа; во главе ее стали двое из наиболее знатных граждан, Гиппарин и Филист, и молодой офицер Дионисий, который блестяще отличился в сражениях при Акраганте и благодаря этому пользовался большой популярностью. Последнюю усиливало еще то, что он по происхождению принадлежал к среднему сословию; потому что в Сиракузах, как и в Афинах, несмотря на демо­кратическое устройство, должности высших военачальников фактически составляли монополию богатейших и знатней­ших родов. Поэтому Дионисий имел полный успех, когда выступил в Народном собрании и обвинил стратегов в изме­не; по его предложению они были отрешены от должности и на их место избраны новые командиры, в том числе и сам Дионисий. Далее, он добился того, что ввиду страшной опасности, грозившей государству, изгнанники были воз­вращены; эта мера прежде всего пришлась на руку бежав­шим единомышленникам Гермократа и доставила Дионисию большое количество преданных приверженцев. Затем он от­правился в Гелу, где вмешался во внутреннюю распрю, став на сторону демоса против достаточных классов; по его на­стоянию много знатных граждан было приговорено к смер­ти, а имущество их конфисковано. Этот поступок, конечно, возвысил авторитет Дионисия в глазах сиракузской толпы; казалось, она нашла, наконец, человека, который в состоя­нии спасти государство. Дионисий не замедлил воспользо­ваться этим благоприятным для него настроением; он затеял против своих товарищей по командованию ту же самую иг­ру, которая ему только что так хорошо удалась против его начальников, и обвинил также их в том, что они подкуплены карфагенянами. Подобному обвинению, высказанному та­ким влиятельным человеком, был теперь в Сиракузах обес­печен успех; и даже те, кто не присоединял своего голоса к крикам об измене, не могли не согласиться с тем, что для спасения государства необходимо поручить главное началь­ство одному человеку. Еще не забыли, как некогда, во вре­мена предков, Гелон в качестве неограниченного военачаль­ника спас Сицилию от карфагенян. Таким образом, стратеги были отрешены от должности и Дионисию вверено едино­личное командование армией.

Во время карфагенской осады акрагантинцы набрали отряд наемников в 1500 человек, который затем, после паде­ния Акраганта, вступил в сиракузскую службу и в описы­ваемое время стоял гарнизоном в Геле. Теперь Дионисий призвал этот отряд в Сиракузы и привлек его на свою сторо­ну обещанием двойного жалованья; кроме того, он составил себе из надежных людей отряд телохранителей в 1000 чело­век. Опираясь на эти силы, он сбросил, наконец, маску, ов­ладел арсеналом и захватил в свои руки всю правительст­венную власть. Город оставался спокойным, потому что вся­кое сопротивление было бы бесплодно, и, кроме того, ввиду страха перед карфагенянами, все остальное казалось неваж­ным, только бы Сиракузы были спасены — все равно, кем и каким образом. Дионисий добился того, что оба его влия­тельнейших противника, Дафней и Дамарх, были осуждены Народным собранием на смерть и казнены; сам он женился на дочери Гермократа и выдал свою сестру замуж за шурина Гермократа, Поликсена.

Карфагеняне выжидали в Акраганте исхода сиракузских волнений, потому что всякое наступательное движение с их стороны было бы только выгодно сиракузской военной пар­тии. Лишь когда Дионисий был избран главнокомандую­щим, они тронулись с места и приступили, около середины лета 405 г., к осаде Гелы. Как и в предшествовавшем году, в Сиракузы собралась союзная армия сицилийских и италий­ских греков, командование которою на этот раз принял, ра­зумеется, Дионисий. Однако исход дела оказался таким же, как при Акраганте; правда, и оборонительная позиция греков была гораздо хуже, чем там. Нападение Дионисия на карфа­генский лагерь окончилось полной неудачей; долее невоз­можно было отстаивать Гелу, и не оставалось ничего друго­го, как очистить и этот город, и соседнюю Камарину, а жи­телей перевести в Сиракузы. Теперь в руках неприятеля бы­ло все южное побережье острова, и со дня на день можно было ждать осады самих Сиракуз.