Греческая история, том 2. Кончая Аристотелем и завоеванием Азии

Карфаген после гимерийской катастрофы воздерживал­ся от всякого вмешательства в сицилийские дела. Даже во время Аттической войны он оставался нейтральным, не­смотря на то, что афиняне предлагали ему заключить союз; а гибель афинского флота в Сиракузской гавани, конечно, не могла побудить Карфаген к тому, чтобы он изменил полити­ку, которой держался до тех пор. Но теперь более не остава­лось выбора. Если бы Селинунту удалось покорить элимийцев, — финикийским городам в северо-западной части ост­рова грозила бы близкая опасность, и тогда Карфагену все-таки пришлось бы вступить в борьбу с сицилийскими элли­нами, да еще при более неблагоприятных обстоятельствах.

Поэтому летом 409 г. карфагеняне отправили на помощь Сегесте отряд войска, который нанес селинунтцам серьезное поражение; ближайшей весною двинулась главная армия, состоявшая из карфагенских граждан, ливийских подданных и иберийских наемников, под предводительством „царя" Ганнибала, внука того самого Гамилькара, который некогда в борьбе с Гелоном при Гимере проиграл сражение и был убит. Карфагеняне высадились у мыса Лилибей, немедленно двинулись на Селинунт и приступили к осаде его. Стены го­рода в течение продолжительного мира пришли в ветхость и скоро пали под ударами неприятельских орудий, атака бес­прерывно продолжалась, пока, наконец, на девятый день иберийцы не прорвались через брешь. Затем в городе нача­лась страшная резня; варвары не щадили ни возраста, ни по­ла, и, по преданию, жертвой их ярости сделались 16000 че­ловек. В плен было взято только 5000, которых победители отвезли в Африку и обратили в рабство; еще меньше было число тех, которым удалось спастись в соседний Акрагант. Город был разграблен, а стены его разрушены.

Катастрофа совершилась с такою ужасающей быстро­тою, что сиракузцы не успели своевременно явиться на вы­ручку города. В ожидании войны с Карфагеном они заклю­чили мир с Катаной и Наксосом и отозвали свой флот из Эгейского моря; при известии о высадке неприятеля они тотчас отправили под начальством Диокла 3000 гоплитов, которые дошли уже до Акраганта, когда Селинунт пал. Слу­чай помериться с карфагенянами не заставил себя ждать.

Дело в том, что Ганнибал двинулся теперь к северному побережью острова, против Гимеры. На защиту осажденного города поспешил Диокл со своим войском, увеличившимся к этому времени до 4 тыс. человек, и одновременно на рейде появился флот, который до сих пор сражался в Эгейском мо­ре с афинянами. Но ввиду численного перевеса варваров все усилия оказались напрасными. Вылазка осажденных была отбита с тяжелым уроном; спасти город не было возможно­сти и пришлось ограничиться тем, чтобы перевести населе­ние в безопасное место. Да и это удалось лишь отчасти; в то время как очищение города еще продолжалось, карфагеняне пробили бреши в стене, и все, кто еще не успел уйти из го­рода, пали под мечами победителей или были взяты в плен. Пленников Ганнибал принес в жертву манам своего деда; город был сравнен с землей, и место его с тех пор осталось пустынным. После этого победоносный полководец перевез на кораблях свое войско в Ливию и с триумфом вступил в Карфаген.

Гибель двух столь крупных городов, катастрофа, небы­валая в истории сицилийских греков, должна была произве­сти потрясающее впечатление. А вина в этих несчастьях па­дала главным образом на правительство Сиракуз. Несмотря на то, что войны с Карфагеном с уверенностью ждали уже целый год, сиракузцы слишком поздно пришли в Селинунт и прислали слишком малочисленное войско на помощь Гиме­ре. Это имело роковые последствия для господствовавшей теперь в Сиракузах партии, тем более что глава ее, Диокл, был военачальником при Гимере и, следовательно, нес не только политическую, но и военную ответственность за не­счастный исход войны.