Греческая колонизация Северного Причерноморья

Проф. Е. Штерн, занявшийся исследованием Трипольской культуры в Бессарабии, выступил в 1905 г. на XIII археологическом съезде с докладом о своих исследованиях в Петренах, в котором Трипольская культура была охарактеризована как «домикенская» или «доисторическая греческая культура на юге России».[6] В носителях Трипольской культуры Штерн предположительно видел предков исторических греков, переселившихся впоследствии на Балканский полуостров. Таким образом Штерн, правильно подметив подтвердившуюся дальнейшим накоплением материала общность культуры западного Поднепровья, нижнедунайских стран и отчасти более южных областей Балканского полуострова, сделал из этого факта вывод, неправильный по существу, но обусловленный господствовавшей в те годы методикой, видевшей в появлении сходных или аналогичных археологических комплексов в различных местностях прежде всего результат миграции племен, связывавшей эти местности между собою. Во всяком случае, взгляд Штерна был не менее обоснован, чем высказывавшиеся впоследствии гипотезы о происхождении предков исторических греков с северо-запада.

Вслед за Штерном, некоторые исследователи в Западной Европе до сих пор рассматривают область Трипольской культуры как прародину греков или как один из этапов их доисторических миграций.

Аналогичный характер носили соображения, основанные на наличии в Малой Азии древней расписной керамики, по своей орнаментации связывающейся в некоторой степени с отдельными группами балканской, дунайской и украинской, трипольской керамики. Учитывая это обстоятельство и установленное на основании документов богазкейского архива существование в центральной Малой Азии во II тысячелетии до х. э. индоевропейских языковых форм и имен, некоторые ученые, приверженцы гипотезы об европейской прародине индоевропейцев, стали конструировать иную миграцию — из области Трипольской культуры, через Фракию, в Малую Азию, видя в трипольцах предков позднейших хеттов или, по меньшей мере, один из этнических элементов, слагающих хеттский комплекс[7].

Эти и подобные построения для нас являются пройденным этапом в истории науки. Не имея возможности в данной связи подробно останавливаться на характеристике исторического развития Трипольской культуры, мы напомним только о том, что она является одним из звеньев обширного комплекса земледельческо-скотоводческих культур эпохи энеолита, широко распространенных в III тысячелетии до х.э. в юго-восточной Европе. Отдельные группы этих культур развиваются в значительной степени параллельно и, несомненно, связаны между собой путями обмена и культурных воздействий, что, однако, отнюдь не означает еще переселения племен. Одновременные культуры Греции и Малой Азии имеют также ряд родственных черт, но в общем являются несколько более развитыми, чем культуры более северных областей. С другой стороны, выдвинутое Н. Я. Марром положение о стадиальном характере индоевропейских языков, развившихся из более древних языков яфетической системы[8], устраняет необходимость искать во что бы то ни стало предков индоевропейцев — греков и индоевропейских элементов в древнем населении Малой Азии во вне, в иных областях, будь то область Трипольской культуры, или Средняя Азия, или же северо-запад Европы.

Если авторы упомянутых гипотез считали область Триполья дающей активной стороной в древнейших сношениях северного Причерноморья с югом, то некоторые другие ученые, особенно в последнее время, выдвинули иную точку зрения, прослеживая проникновение в Причерноморье культурных влияний южного, древневосточного и эгейского происхождения, начиная с III тысячелетия до х. э.

Ряд авторов склонен был самое появление Трипольской культуры, с ее керамикой и культовыми изображениями человека и животных приписать длительному культурному воздействию эгейского мира на северные страны. Такая точка зрения особенно отчетливо выступает в известной сводной работе Ю. В. Готье, изданной в 1925 г.[9] В этой же работе влиянию Передней Азии приписано появление кавказских дольменов, как и целый ряд явлений в ранней северокавказской культуре медного века.

Польский исследователь Стефан Пшеворский пытался в ряде статей установить существование торговых сношений между странами Древнего Востока и северным Причерноморьем, используя в этих целях ряд археологических находок[10]. К сожалению, некритическое привлечение материалов привела к тому, что выводы его основаны в значительной мере на находках или недостоверных, или же ошибочно отнесенных к северному Причерноморью или, наконец, явно поддельных[11]. Таким образом, интересные по своему замыслу работы Пшеворского не подвинули вперед разработку поставленного им вопроса.

Что же касается проникновения в Причерноморье отдельных изделий эгейского происхождения, то оно было отмечено А. М. Талльгреном, правильно указавшим на поздне-микенский тип двусторонних бронзовых секир Щетковского и Козорезовского кладов II тысячелетия до х. э. на Херсонщине[12].