Греческая смоковница

Патриция поднялась по широкой, застеленной ворсистым ковром лестнице на четвертый этаж и прошла в свой номер.

Вид из окон был действительно на море, две комнаты, большая кровать, ночник, приемник около кровати. Патриция прошла на середину номера и скинула куртку. Стащила с облегчением пропотелую полосатую футболку и так же бросила на пол. Заметила рядом с дверью кнопку, рядом с ней табличку «вызов горничной». Подошла и нажала. Потянулась сладко, достала сигареты, закурила.

Надо дать себе отдых, решила она. Вымыться, выспаться, хорошо и вкусно поесть, подумать в одиночестве о своем дальнейшем поведении…

Патриция подошла и еще раз нажала кнопку вызова.

Собственно, пора решаться на какие-то определенные действия. Опять подставляться какому-нибудь мужлану, который использует тебя, как используют, скажем, туалетную бумагу… бр-р. С нее довольно экспериментов. Значит, либо лететь в Мюнхен и продолжать учебу, что в общем-то не так уж и плохо и рано или поздно все равно вернуться придется. Либо найти Тома — единственного мужчину, который был близок, с которым ей было хорошо и в постели и за разговором. Который не рассматривал ее исключительно как станок для удовлетворения своих сексуальных потребностей.

Но Том хочет обладать эксклюзивными правами на нее, а она любит свободу, как вольная птица — небо. Но почему бы и нет в конце концов? Ведь он может дать ей все, что ей надо — любовь…

В дверь постучали. Патриция хотела накинуть куртку, чтобы не сверкать обнаженной грудью, потом передумала. Открыла дверь.

Вошла симпатичная горничная средних лет в строгом черном платье и белом веселеньком переднике с кружевами.

— Здравствуйте, — вежливо сказала она. — Вы звали меня?

Вид полуобнаженной постоялицы ее не смутил, она просто профессионально не заметила этого. Зато почему-то смутилась Патриция. Она подняла куртку и накинула на себя.

— Я хотела бы заказать в номер обед, — попросила она. — Я очень устала и хотела бы пообедать в одиночестве. Это возможно?

— Да, конечно, — улыбнулась официантка и достала блокнот. — Я понимаю, в ресторане не всегда удается побыть одной. Что вы закажете?

Патриция задумалась.

— На ваше усмотрение, — наконец сказала она, решив, что сюрприз получить приятнее, чем ломать сейчас голову. — Пару закусок, первое, второе — обязательно мясное и бутылку шампанского. Да, и мороженное, желательно фруктовое, соку какого-нибудь…

— Хорошо, — сказала горничная. — Когда вам подать?

Патриция глянула на квадратные часы, висящие на стене высоко над кроватью.

— Через час, пожалуйста. Я хочу принять ванну.

— Я все сделаю, как вы просили, — заверила горничная.

— Спасибо.

Выпроводив ее, Патриция вошла в ванну и открыла краны. Ванна была большая и уютная. Патриция скинула шорты и с удовольствием забралась в горячую воду.

Долго лежала в приятной воде, наслаждаясь покоем, затем взяла мочалку и стала остервенело натирать себя, словно стараясь смыть с себя остатки прикосновений похотливых сердцеедов и извращенцев, которые обладали ею после Тома.

Она хотела снова стать чистой. Снова хотела любви, хватит с нее эротических похождений.

* * *

Патриция в свое удовольствие пообедала, в одиночку выпила бутылку шампанского. Она решила как следует выспаться, а потом разыскать Тома. Это было ее окончательное решение. Она даже попросила у горничной телефонную книгу Пирея, и выяснила телефон и адрес Тома.

Однако, когда она проснулась на следующий день, проспав подряд более четырнадцати часов, вчерашняя решительность несколько поколебалась.

Она вытряхнула на постель все вещи из объемистой сумки и начала рассматривать чем она располагает. Потом взяла косметичку, которой почти никогда не пользовалась, и пошла в ванну.

Когда она спустилась вниз, вчерашний портье открыл рот от изумления — настолько разительно Патриция поменяла свой имидж. По лестнице вчера поднялась спортивного вида утомленная туристка, сегодня спустилась роскошная дама.

Дорогие лакированные малиновые туфли на высоком каблуке, почти до туфель выходное платье с претензией на уникальность из красного полупрозрачного материала с крупными желто-оранжевыми цветами и с большим декольте, кокетливый шарф из такой же ткани. В тщательно уложенных волосах красная заколка-обруч, кардинально меняющая прическу, лицо талантливо подкрашено, в ушах большие золотые серьги — каждая деталь подчеркивала ее красоту, женственность и обаяние.

Патриция миновала портье, который не мог отвести от девушки восхищенного взгляда, пораженный столь удивительным перевоплощением, и с гордо поднятой головой прошла в бар.

Бар был почти пуст. Лишь у стойки скучал на высоком круглом стуле толстяк лет пятидесяти в светлом дорогом костюме, да за столиком сидела перезрелая напомаженная дама, считающая, что бабье лето у нее отнюдь еще не кончилось. Скучающий бармен перед толстяком смешивал ему коктейль.