Психея нарушает запрет и решает воспользоваться мазью красоты, ей так хочется понравиться своему возлюбленному... Но когда она открывает коробочку, из нее вылетает лишь смертный сон. Психея засыпает. (Вспомним давнее соперничество Персефоны и Афродиты из-за Адониса: уж не собиралась ли царица Подземного мира отомстить «подружке»?) Это пробуждает ее возлюбленного Купидона (Эрота). Он летит к Психее и пробуждает ее уколом своей стрелы. Этот поворот сюжета мы можем интерпретировать как погруженность женщины с сильным ролевым архетипом Коры-Персефоны в свой внутренний мир, в фантазии и иллюзии, мистическое восприятие жизни и некую потусторонность. Любовь, посланная Эротом, — или же ее развитый, созревший к тому времени Анимус (Логос) — может пробудить ее к жизни.
Помнится, когда я играла Психею в мифодраме, то категорически отказывалась открывать коробочку: мне ведь сказали «не открывать», и если есть правила — особенно для «нижнего мира», — то их лучше соблюдать, считала я. Когда же директор сообщила мне, что я могу не открывать коробочку, но тогда не пройду испытания, я подчинилась. Однако совсем закрыть глаза так и не смогла: я должна была быть бдительной и потому подглядывала.
Это интересно в связи с тем, что в реальной своей жизни я к тому времени достаточно давно занималась оккультными науками... Но бытовое волшебство (наподобие мази для Афродиты, делающей женщину неотразимо привлекательной) для каких-то конкретных жизненных целей меня уже не интересовало. Хотя, конечно, я узнаю эту тягу к «волшебной мази для Афродиты» в историях и желаниях колдовских клиенток. Невозможность закрыть глаза и «заснуть» тоже имела корни в реальном мировосприятии. Помимо необходимости контроля над происходящим (характерного для архетипа и сценария Афины) на мистическом пути, здесь перед нами символ профессионального оккультизма: надо быть бдительным даже в Подземном мире. Точнее, тем более в нем. Впрочем, это, наверное, уже ближе к архетипу и роли Гекаты, которая ночью видит как днем.
А в истории Психеи, пока та возвращается к Афродите, чтобы отдать ей мазь, Эрот (Купидон) летит к Зевсу (Юпитеру) и рассказывает ему обо всем. Зевс устраивает свадьбу Эрота и Психеи, перед тем дав ей выпить волшебной амброзии, чтобы она стала бессмертной богиней. И родилась у Психеи и Эрота дочь по имени Наслаждение. Так мы видим в самом конце настоящую Алхимическую Свадьбу, Священный Брак, соединяющий мужское и женское в одном человеке.
Глава 3.Артемида — богиня охоты и защитница девушек
Миф
Происхождение имени богини Артемиды (Артемис) неясно. Предполагают, что оно могло означать «медвежья богиня», «владычица» или даже «убийца». Артемида — дочь верховного бога олимпийцев Зевса и титаниды Лето, сестра-близнец бога Аполлона.
Лето зачала от Зевса близнецов — Аполлона и Артемиду — вне брака. И жена громовержца Гера послала змея Пифона, чтобы он преследовал несчастную беременную женщину повсюду, не давая ей остановиться. Однако той все же удалось родить Артемиду, а новорожденная богиня тут же помогла матери произвести на свет своего брата-близнеца Аполлона.
Маленькую Артемиду признал ее отец Зевс и щедро одарил по ее просьбе. Он дал ей право быть вечной девственницей, носиться по диким местам, охотясь на дичь, со свитой молодых девушек и девочек. Своими стрелами богиня могла насылать на людей болезни и смерть за те или иные грехи. Иногда ее молили о быстрой и безболезненной смерти. Насылая болезни, она могла и лечить их. Похожая на брата-близнеца, она старалась во многом быть наравне с ним. Она так же предпочитала общество своего пола, как Аполлон — своего.
Артемида стала защитницей младенцев и всех животных, сосущих молоко, а также подростков и молодняка. Она всегда приходила на помощь тем, кто молил ее. Вот как описывает характер богини А. Тахо-Годи:
«Богиня обладает решительным и агрессивным характером, часто пользуется стрелами как орудием наказания и строго следит за исполнением издавна установленных обычаев, упорядочивающих животный и растительный мир[124]... Факты, подчеркивающие губительные функции богини, связаны с ее архаическим прошлым — владычицы зверей на Крите»[125].