Греческие древности. Быт, право, государственность

Третьим и важнейшим из νοµοι επ ανδρι был остракизм, о политическом значении которого уже говорилось выше в рассказе о реформах Клисфена (см. разд. III, гл. 17, § 1). Здесь мы скажем о внешней его процедуре, которая, по всей вероятности, была одинакова с другими случаями применения νοµοι επ ανδρι[117]. Ежегодно в первом собрании 6-й притании председатели предлагали народу вопрос, считает ли он необходимым применение остракизма (ει δοκει τα οστρακα εισφερειν). В случае утвердительного ответа (хиротонией) назначаемо было в 8-ю пританию полное собрание для подачи голосов. В этот день народ собирался на площадь в огороженном барьерами круглом пространстве с отдельным входом для каждой из 10 фил. Каждый гражданин писал на черепке имя лица, которое он желал удалить из Афин, и клал черепок в урну. Имя лица, предположенного к изгнанию, не было объявляемо и сама подача голосов производилась тайно. Архонты и члены совета председательствовали в собрании и наблюдали за порядком подачи голосов. По окончании ее они сосчитывали черепки и, если их оказывалось менее 6000, то собрание признавалось несостоявшимся; если же их было 6000 или больше, то гражданин, имя которого было написано на большинстве черепков, должен был удалиться на 10 лет за пределы Аттики, причем ему давался только 10-дневный срок для приведения в порядок дел. Позднее срок изгнания был сокращен наполовину, но и прежний 10-летний срок был иногда сокращаем особыми постановлениями для любимых народом изгнанников (например, Аристида, Кимона). Изгнание не сопровождалось лишением ни имущественных, ни гражданских прав и не имело характера бесчестия, а напротив, даже возвышало изгнанника в общественном мнении, так как показывало, что он был человек выдающийся, влиятельный; пустого, неважного человека не за что было изгонять такой чрезвычайной мерой. Остракизм существовал до 417 года.

Γραφη παρανοµων. Верховная власть афинского народа, выражавшаяся в постановлениях народного собрания, была ограничена законами. Хотя и высказывался иногда взгляд, что народ волен делать все, что захочет, но по общему принципу постановления народного собрания (ψηφισµατα) не должны были стоять выше закона (νοµος). Это господство закона ясно высказывается в применении так называемого обвинения в противозаконности (γραφη παρανοµων), которое вместе с тем считалось главной опорой демократии, так как посредством его могло быть остановлено всякое предложение, клонившееся во вред народу. Когда появлялось какое-либо новое предложение, всякий гражданин имел право объявить под клятвою (υπωµοσια), что оно содержит в себе что-либо противное существующим законам. Это обвинение в противозаконности могло быть подаваемо фесмофетам как до утверждения предложения в народном собрании, так и после утверждения немедленно или в течение одного года. Тотчас после подачи обвинения дело о предложении приостанавливалось и обвинение рассматривалось судом присяжных под председательством фесмофетов. Таким образом суд контролировал деятельность народного собрания. Если он не признавал предложения противозаконным, то оно шло на утверждение собрания или вступало в действие, если уже было утверждено, в противном же случае было отменяемо и автор его подвергался взысканию, которое не было предусмотрено в существующих законах и потому каждый раз было определяемо судом (αγων τιµητος, см. ниже, разд. III, гл. 23, § 4); обыкновенно оно состояло в большем или меньшем денежном штрафе, но иногда, в важнейших случаях, даже в смертной казни. Если три предложения одного и того же гражданина были отменены вследствие обвинения в противозаконности, то он подвергался частичной атимии, состоявшей в лишении права впредь делать предложения. Таким образом, автору предложения могла грозить серьезная опасность, которая заставляла граждан быть очень осторожными при подаче предложений, тем более что было много ябедников, которые подавали обвинения просто ради личных выгод (например, вследствие подкупа партией, стоявшей против внесенного проекта). Однако в случае признания обвинения несправедливым обвинитель сам рисковал подвергнуться штрафу в 1000 драхм, если не получал в свою пользу даже пятой части голосов судей, а если три раза подавал обвинения, которые суд признавал несправедливыми, то лишался права впредь подавать их. По истечении года со дня утверждения какого-либо предложения хотя и можно было возбуждать против него обвинение в противозаконности, но автор его уже не подвергался ответственности, и для защиты постановления назначались народным собранием συνηγοροι.