Греческий мир в доклассическую эпоху

Среди множества афинских вазописцев явно выделялась группа необычайно даровитых мастеров, со смелой уверенностью положивших начало «классическому стилю» будущего и названных впоследствии первооткрывателями. Некоторые из этих художников, особенно Евфроний, Евфимид и вазописец круга Клеофрада, обнаруживали точность и искусность в передаче линий, сравнимые с блестящими достижениями современной им скульптуры. Евфроний, умевший искусно изобразить пышные формы гетер (ешграг) с мельчайшими подробностями, выказывал не меньше художественной сноровки в использовании тени и цвета, передавая ярость воинских сражений. Рассказывали, что, когда вазописец начал терять зрение, он обратился к гончарному ремеслу и преуспел в нем в равной степени. Евфимид, славившийся уверенными, скупыми линиями и тонкостью рисунка, не знал себе равных в изображении изогнутых и перекрученных, необычайно пластичных человеческих тел. Но непревзойденным рисовальщиком, работавшим на рубеже VI–V веков до н. э., был вазописец из мастерской гончара Клеофрада. Для его яркой, личностной живописной манеры характерны смелые текучие очертания и пространственная монументальность композиции. Приблизительно в ту же пору появилась — возможно, по почину мастера Никосфена, — изящная вазопись по белому фону вместо черного, вдохновленная восточно-греческими узорчатыми тканями.

Над афинской внешней политикой Клисфеновой эпохи тяготела угроза со стороны могущественной Персии. Ок. 513/512 гг. до н. э. царь Дарий I вторгся во Фракию и пересек Дунай; возможно, и даже вполне вероятно, он уже тогда замыслил со временем завоевать всю Балканскую Грецию. Мнения афинян по поводу того, как следует вести себя по отношению к персам, разделились. Когда спартанский царь Клеомен I дважды пытался водворить в Афинах своего ставленника Исагора, афиняне было обратились за помощью к Дарию — но затем передумали, отвергнув условия, которые выставил им персидский сатрап из Сард. Вероятно, за первой попыткой заручиться персидской поддержкой стояли Алкмеониды во главе с Клисфеном, а ее неудачный исход, быть может, ослабил или подорвал его положение, — хотя после смерти (последовавшей, видимо, ок. 500 г. до н. э.) ему воздали должные почести, удостоив погребения за государственный счет.

Глава 6. АФИНЫ И ЭГИНА

После того как в 506 г. до н. э., в один и тот же день, Афины нанесли поражение халкидским и беотийским войскам, беотяне, как мы отмечали в предыдущем разделе, еще не были окончательно разбиты. Вдобавок Афины отныне превратились в соперника и решительного врага своего соседа с противоположной стороны — Эгины.

Этот вулканического происхождения остров — гористый и почти неприступный, — лежащий посреди Саронического залива, на полпути между Аттикой и Пелопоннесом, занимал выгодное географическое положение, которое, невзирая на скромную площадь острова (всего 83 квадратных километра), издревле обеспечивало ему важное место в средиземноморской торговле. К дорянам, вторгшимся на Эгину ок. 1100 г. до н. э. и подчинившим себе жителей более раннего фессалийского поселения (следы которого были обнаружены на склонах горы Элии), присоединились ок. 950–900 гг. до н. э. другие переселенцы — возможно, из Эпидавра (Глава III, примечание 2), который, как считалось, одно время удерживал остров под своим влиянием.

Так или иначе, Эгина, вслед за Эпидавром, вступила в Калаврийскую амфиктионию (с центром в Калаврии — на нынешнем Поросе) — один из древнейших священных союзов, в который входили крупнейшие морские полисы в Сароническом и Аргосском заливах, а также Орхомен в Беотии. Но вполне возможно, что остров некоторое время контролировал Фидон Аргосский (Глава III, раздел 1) — хотя сведения о том, что он использовал его в качестве своего «монетного двора», оказались ошибочными. Как бы то ни было, Эгина — избегнув стадии тирании, укоренившейся в ту пору в других полисах, — установила у себя надежный олигархический режим, зиждившийся на торговле. При таком правлении Эгина не только процветала благодаря купеческой деятельности и торговому посредничеству, но и превратилась в VII веке до н. э. в перворазрядную греческую талассокра-тию — морскую державу⁴⁵.

Приблизительно с 595/590 гг. до н. э., или, быть может, чуть позже, эгинцы принялись чеканить серебряные монеты с изображением черепахи — самые ранние из всех монет как на материке, так и на окрестных островах. Они находились в широком обращении на протяжении последующих веков и явились одним из двух главных (наряду с эвбейско-аттическим) монетных весовых стандартов, бытовавших среди греков. Эгинский стандарт, отталкивавшийся от драхмы весом около 6 граммов (и в конечном счете отражавший сирийскую систему мер, где мина содержала 50 сиклей [статеров]), был принят во всем Пелопоннесе, во многих государствах Средней Греции и на многих островах. Кроме того, на Эгине была разработана старейшая система мер и весов, известная греческому миру.