Греческий мудрец Диоген

Богач ушел, а Диоген остался сам не свой; ребятишки плачущие, за отца просящие, так и стоят перед глазами, покоя не дают.

«Эх, бедняга, – думает он, – не пойти ли мне попытаться защитить его? Хотелось бы пособить, да на одном хотении далеко не уедешь. Я не начальник судьям, знакомства не вожу с ними, на меня и не посмотрят… Нет, все-таки пойду, попытаюсь!»

И пошел Диоген в город. Приходит на площадь, суд еще не начинался. Увидал он одного из судей, подошел к нему и попросил рассказать, в чем состоит дело.

– Да, жаль человека, – сказал судья: – ни за что пропадает. И вина-то вся выеденного яйца не стоит.

– Что же он сделал?

– Да были у него деньги казённые на храненье сданы. Человек он твердый, честный, зря не швырял ими. Ну, забрала одного человека на него зависть: захотелось ему погубить его. Пришел к нему с Фальшивой запиской от управы; в записке говорилось, что требуются деньги по казенной надобности. Тот по простоте и отдай, а деньги-то в трубу улетели. Тут другие приятели выискались, давай казну поверять – не хватает, – ну и засадили его, сегодня покончат.

Еще жальче стало Диогену несчастного.

«Что моей силы хватит, буду отстаивать, – сказал он себе. – Иной раз, как начну говорить, у меня хорошо выходить».

Начался суд. Привели заключённого. Он стоит, робеет, слова выговорить не может; чует, что не ради правды собрался суд, что помешал честный человек разбойникам. Не уйти воробью от стаи коршунов.

Обсудили дело судьи и, для порядка, вызвали защитника.

– Кто скажет слово в его оправдание?

Тогда выступил Диоген и обратился к судьям.

– Господа судьи, – начал он, есть ли в вас совесть? Ведь вас хотят заставить загубить человека, ни в чем не повинного. Посмотрите, вот жена его, молодая хозяйка, стоит, а ребятишки за платье её держатся, взгляните-ка, ведь на них люду нет!

И затих говор на площади, и опустили головы судьи. А Диоген продолжал, и рассказал все, что знал он доброго об этом человеке, просил, умолял судей смиловаться, показать справедливость свою. Не словами он донял их – чистым сердцем своим, любовью, которая чувствовалась в его словах. Растопил он этой любовью железные сердца их и победил противников.

Стали совещаться судьи, и оказалось большинство на стороне несчастного. Старший судья объявил, что подсудимый оправдан.

Бросились жена и дети к нему, обнимаются. Народ загалдел, зашумел, а Диоген, сделавши свое дело, вышел из толпы да потихоньку выбрался из города и пошел домой.

Легко и радостно было у него на душе. В тот вечер он был счастлив так, как никогда не бывал.

Диоген и Вакхид

Раз Диоген пошел в рощу, стоявшую на морском берегу. Идет Диоген по этой роще и видит: сидит на дороге человек, бедно одетый, и принимается ужинать.

Развернул человек котомочку, вытащил хлебца сухого да корешков каких-то и принялся жевать.

«Что за чудо?» – думает Диоген, всмотрелся пристальнее и вспомнил, что видел и знавал этого человека еще в Афинах.

Знал Диоген, что было у этого человека богатство несметное, и жил он с безумною роскошью. Не помнил, как его звали и поздоровался:

– Здравствуй, Вакхид. Ты куда это?

– Я, я, Диоген! Вот хорошо, что мы встретились. Ведь я иду к тебе из Афин, хочу поступить в твою школу.

– Да у меня нет школы.

– Ну, что ж, я буду твоим первым учеником.

– Да чему тебе учиться от меня? Когда я уезжал из Афин, ты был так доволен и счастлив.

– Ах, Диоген, это время миновалось; видишь, я нищий прошу тебя, научи меня, как мне теперь стать счастливым?!

– Куда же девалось твое богатство? С тобою случилось какое-нибудь несчастье?

– Нет, несчастья со мной никакого не было, в 10 лет я прожил все, что получил в наследство. Зато как я жил! Ты помнишь, Диоген, ведь я был первым богачам в Афинах, у меня были дома, поместья, Фабрики, заводы, свои корабли, а в доме, где я жил, какие у меня были статуи, картины, сколько золота и драгоценных камней. Рабы и рабыни исполняли всякую мою мечту! Сколько людей мне завидовало! Я наслаждался всем этим, сколько мог, и потратил все мое богатство на великолепие, пышность, на праздники и пиры. За то теперь отчаяние берет, когда подумаю, что со мною будет!

– Ну, а когда ты так швырял деньгами во все стороны, ты, верно, много нажил себе друзей?

– Друзей? Да, у меня было много друзей тогда, когда я пировал с ними, а теперь все от меня отступились. Помоги мне хоть ты, Диоген; научи, что мне делать?

– Что ж мне с тобой делать, Вакхид? А хотел бы ты, чтоб тебе опять вернулось твое богатство?

– Еще бы, конечно! Только разве это возможно?

– Можно-то можно, только если так, то жалею тебя: трудно тебе стать счастливым.

– Да кто же мне возвратит мое богатство?

– Трудом, прилежанием, умеренностью можно все добыть. Золото в земле лежит. Копай и найдешь.

– Так-то, так, Диоген, да беда в том, что копать я не люблю. А если б и захотел, не умею. Всякой работе надобно научиться, а я ничему ее учился.

– Ну, так поступи куда-нибудь на службу, тебя возьмут, – ведь ты знатного рода.