Грегор и код когтя

— А если она, не задумываясь, сотворила такое с Хэмнетом, — думаешь, она стала бы сомневаться относительно какого-то Наземного?! — вмешался Живоглот. — Хэмнет был для нее светом в окошке. А ты ей даже не нравишься!

— Знаешь, я бы непременно сказала то же, что говорят Живоглот и Марет, — если бы была достаточно умна, — добавила Нерисса. — Ну пожалуйста, Грегор, ты ведь понимаешь — мы действовали в твоих интересах.

Грегор подумал о месяце в камере. Даже учитывая его новые способности, пожалуй, это было бы невыносимо. Бедный Хэмнет. Грегор вспомнил, как он разволновался, когда Люкса упрекнула его в том, что он ни разу не вернулся в Регалию и не навестил их. Хэмнет сказал тогда: «Нет, я никогда не смог бы снова уйти. Ты знаешь, как действует Соловет. Она бы нашла способ заставить меня вновь возглавить армию». Может, он вспомнил тогда об этой ужасной камере, о том, что Соловет могла засадить его туда и держать взаперти до тех пор, пока он не сошел бы с ума или не сломался — чтобы быть готовым выполнять все, что она скажет. Для Хэмнета, видимо, эти воспоминания были ужасны — вот почему, умирая, он так просил Люксу, чтобы его сына, Газарда, не учили быть воином. Раньше Грегор считал, что эта просьба была вызвана в первую очередь отрицательным отношением Хэмнета к войне, но теперь он задумался — может, таким образом он пытался оградить Газарда от влияния Соловет и удержать его как можно дальше от нее.

Грегор почувствовал, как напряжение постепенно отступает, как расслабляются мышцы — теперь, когда он понимал истинные мотивы поведения своих друзей.

И все-таки — а что если сказанное дойдет до Люксы?!

— Ни одно слово из тех, что были произнесены в той комнате, не выйдет за ее пределы, — словно прочел его мысли Марет. — Ты можешь быть в том уверен. Мы болтать не станем, а Соловет вряд ли сделает это достоянием общественности.

— Ладно-ладно, вы молодцы, все правильно сделали. А теперь дайте мне подняться, — сказал Грегор.

Говорил он все еще сердито, но на самом деле уже совсем не злился.

— Ну вот, только я устроился удобненько, — огорчился Живоглот и как следует потянулся, чуть не сломав Грегору все ребра, прежде чем поднять свой тяжеленный зад. — А теперь пойдемте-ка в кодовую комнату, пока твоя сестрица окончательно не вынесла подземным мозги.

А, точно — код.

Грегор понимал, что это действительно важно, но…

— Сначала мне надо в больницу, — сказал он.

— Пожалуйста, Грегор. Люкса сейчас спит, ты не сможешь даже поговорить с ней, — взмолилась Нерисса. — А нам действительно нужна твоя помощь.

Из-за событий последнего часа она совсем обессилела, ее трясло мелкой дрожью, и видно было, что Нерисса еле держится на ногах. Грегору не хотелось расстраивать и волновать ее еще больше.

— Хорошо, Нерисса, давай сначала отправимся туда, — согласился он.

Марет вернулся в распоряжение Соловет, а Нерисса и Живоглот сопровождали Грегора в кодовую комнату. Минут десять у него ушло на то, чтобы забежать в ванную, помыться и переодеться в чистое, затем они поспешно поднялись на несколько этажей и оказались в длинном коридоре, который привел их в странную комнату.

Грегор понимал, что этого не может быть, но на первый взгляд ему показалось, что он очутился в… зоопарке.

Комната была сделана в виде восьмигранника. На одной грани располагалась дверь, через которую он вошел. Противоположная грань был украшена резьбой в виде причудливого дерева. Под деревом стоял длинный стол, сплошь покрытый свитками, книгами и длинными лоскутами белой ткани. На остальных шести гранях располагались выходы разной высоты, ведшие в отдельные комнатки. Над каждой было написано название существа, которое, видимо, должно было там обитать: Прядущий, Ползучий, Человек, Летящий, Грызун, Зубастик. В некоторых комнатах присутствовали обитатели — видимо, это и вызвало у Грегора ассоциацию с зоопарком. Светло-зеленый паук отдыхал в паутине, весь перевязанный зубастик, белый, с черными пятнами, лежал в гнезде из одеял, летучая мышь со светло-кремовой шерсткой висела вниз головой, зацепившись когтями за шесток, а таракан замер на пороге своей комнаты, вход в которую был с метр высотой. Скорее всего, предполагалось, что эти помещения можно легко закрыть — но в данный момент они были открыты, и все создания, не отрываясь, смотрели на Босоножку.

Малышка стояла на спине своего верного друга, таракана Темпа, прямо в середине восьмигранника, и пела песню «Паучок, паучок» во всю силу своих легких.

Зеленый паук, которому, по всей видимости, и посвящалась песенка, явно страдал. Босоножка была в ударе, а пауки, это Грегор знал наверняка, болезненно реагируют на шум и громкие звуки. Поэтому он, должно быть, и лежал в паутине — не исключено, что был без сознания.

Закончив песенку, Босоножка поклонилась на все стороны, приговаривая:

— Спасибо, спасибо! — хотя никто и не думал аплодировать.

Грегор знал, что отсутствие аплодисментов нимало не смущает сестренку: при наличии публики Босоножка могла выступать несколько часов подряд.

— Она уже давно выступает, и ее не остановить, — несчастным голосом сказала Нерисса.