Греясь в лучах мёртвого Солнца (СИ)

- Один из немногих, - вмешатся в разговор повстанец, наконец закончивший переговор. - У нас есть неплохие образцы, но этот, бесспорно, один из самых крупных в своём классе. Наша передовая база. Солидно вооружен, чтобы отбиваться от стихийных патрулей и небольших штурмовых групп, возможность абордажа исключается количеством бойцов на борту, день и ночь находится под наблюдением дежурной группы штурмовиков. Здесь безопаснее, чем у верховного канцлера в заднице. На ближайшие несколько дней - ваш новый дом.

- А потом? - вырвалось у меня против воли.

Пауль вопросительно уставился на повстанца, тот обнадеживающе улыбнулся. Засунув руки в карманы, русский ответил:

- Всё зависит от вас. Выясним, кто вы наверняка, что умеете, за что стоите. А там - найдем вам назначение, подходящее по опыту и рангу. Уверен, бояться вам нечего.

Брат неодобрительно хмыкнул и отвернулся, я просто неопределенно пожал плечами. Все вернулись к своим делам - предстояло собрать пожитки и морально подготовиться. Неопределенность отравой витала в воздухе. Неизвестно, как примут Пауля, что будет со мной...Даже Алексея едва ли погладят по головке за потерю группы. Ждать осталось недолго.

***

Гул сервоприводов шлюзовой двери вывел меня из забытья. Свет аварийных лампочек неприятно бил в глаза, а жалобное подвывание сирены вызывало дискомфорт. Мы стояли перед стыковочным отсеком, за стенами которого сейчас разворачивалась длинная кишка, по которой нам требовалось пройти, чтобы оказаться на борту десантного корабля. Русский весело насвистывал себе под нос, то и дело неестественно улыбаясь. Да...сомневаюсь, что ему спустят с рук такую оплошность, как потеря целой группы. Пауль, напротив, выглядит слишком спокойным: холодный взгляд так и норовит пробурить толстенный шлюз насквозь, руки засунуты в широкие карманы форменного кителя. Возможно, подниматься на борт во вражеской форме - не лучшая идея, но, в конце концов, особого выбора у нас не было.

Вскоре, гудение приводов стихло и шлюзовые двери разъехались в разные стороны. Перед нами предстал слегка скучающего вида повстанец в камуфляжных брюках и в таком же кителе со споротыми знаками отличия, лицо было скрыто лыжной маской. Видимо, к вражеской форме тут относятся более толерантно, чем я ожидал. Сзади бойца стояли ещё двое: видимо, сопровождение. Лицо второго тоже было скрыто маской, но вот третий заметно выделялся на фоне лысиной и густой рыжеватой бородой, неопрятно вьющейся в разные стороны. При виде местного "дресс-кода" Пауль презрительно ухмыльнулся, как бы невзначай прикрыв рот рукой. К моему удовольствию, его выходка осталась либо незамеченной, либо проигнорированной.

- Добро пожаловать на борт, капитан, - усталым басом проговорил конвоир. - Предъявите идентификатор и держите руки на виду.

- Какие-то проблемы? - чуть раздраженно отозвался русский, моментально растеряв остатки напускной бравады. - Я немного устал и хотел бы...

- Идентификатор, пожалуйста, - прервал его охранник, двое других как бы случайно приподняли стволы дробовиков.

Медленно опустив руку в карман, Алексей аккуратно вынул оттуда небольшой галапроектор размером с сигаретную пачку, ногтем несколько раз провернул незаметное колёсико, утопленное в его боковую стенку, и протянул офицеру охраны. Где-то секунд тридцать он рассматривал проекцию, то и дело идущую рябью, и, наконец, протянул черный цилиндрик, всё ещё источающий бледно-голубое свечение, назад.

- Пройдёмте с нами. Руки держите на виду.

Не имея другого выбора, я дождался, когда один из охранников окажется сзади нас и приподнял руки, разжав ладони. В отличие от Пауля, которого всё это несколько забавляло, я не привык к стволу дробовика, то и дело упирающегося между лопаток. Брат же явно нарывался - тишину шлюзовой камеры нарушили аплодисменты.

- Русский, у вас всех так встречают? - осклабился Пауль.

- Разговоры! - охранник вскинул дробовик, желая образумить братца.

Если бы я сказал, что волновался за него, то покривил бы душой. Нарываться - любимое занятие Пауля, его религия и мировоззрение, Альфа и Омега. Сколько раз он приходил домой с разбитым носом и бессменной мрачной ухмылкой на лице...даже пытаться сосчитать не буду. Его воинская дисциплина и подтянутая походка мигом исчезали, когда кто-то пытался указывать ему, что делать, что многократно принижало его в глазах начальства. Вне боя, где он являлся эталоном дисциплины, брата можно было охарактеризовать куда более ёмко - редкостный мудак. Поэтому, когда Пауль развернулся и попытался протаранить охранника грудью, а приклад дробовика с силой врезался в его лицо, я даже не удивился. Остаток "кишки" преодолели молча. Шрам и Пауль косились друг на друга, перестреливались полными ненависти взглядами, а братец то и дело потирал переносицу рукавом кителя. Весь свой протест в этот раз он выразил постоянным шмыганьем носом, чем изрядно действовал на нервы. Неудивительно, что его назначили гранатомётчиком - по степени изоляции в бою его бы превзошел разве что пехотный снайпер.